ничего не попадалось, кроме травы и мелких веточек.
Вскочила на ноги и кинулась бежать. Зацепилась за корягу и шлёпнулась плашмя. Как же больно! А, махина всё ближе и ближе. Я попыталась ползти, раз не могу встать. Чудище же схватило меня за ногу и потянуло на себя. Я лягалась и орала как ненормальная. Сапогом несколько раз попала в цель и услышала какой-то хлюпающий звук, а за ним звук падающего тела.
Пора делать ноги, пока громила, кем бы он ни был, не очухался.
Но проклятое любопытство не дало уйти и подзуживало, чтобы я не трусила и посмотрела, кого это я так резво уделала. Видимо, чтобы было чем хвастаться потом перед вольными стрелками.
Тихонько подкралась к лежащей навзничь громадине.
Туман понемногу начал рассеиваться. И я увидела, что передо мной лицом в землю лежит человек необъятных размеров в рясе.
– Монах, а монах, ты жив? – я потрогала его рукой и отбежала.
А вдруг я случайно убила его? Чувство самосохранения вопит во всё горло, чтобы я удирала отсюда во все лопатки, а совесть увещевает помочь человеку.
В ответ на мой вопрос ни звука. Я напряглась. Похоже, я действительно затянула себе петлю на шее. Убийство священнослужителя забронировало мне место на дыбе. Допрыгалась! Стоило попадать в это время и не увидеть Робина Гуда из-за случайного убийства?
Мне жаль монаха, но я не хотела, к тому же он первый напал на меня. Звучит как дешёвая отмазка. В Средние века тоже не дураки живут. Что же делать? Спрятать труп? Да я не выкопаю такую огромную яму, и лопаты у меня нет.
Погрузившись в проблему, как избавиться от трупа, я едва не пропустила стон. Я прислушалась. Сомнения нет – стонет труп. Я и от счастья застонала в унисон в ответ на следующие уже более смелые стоны.
Голова моей жертвы приподнялась. Глубокие голубые глаза попытались сфокусировать взгляд в одной точке, чтобы увидеть меня.
Для собственного успокоения повторяю вопрос:
– Монах, ты жив?
– Да-а-а, – сипит монах. Вид его, однако, не для рекламы счастливого обладателя выигрышного билета.
– Ну и чудненько! Слава Всевышнему, правда, монах? – я от души порадовалась за него.
– Да-а, – уже бодрее произнёс он.
– Ты откуда идёшь? – продолжила я расспросы.
– Из Бенедиктинского монастыря Святой Марии в Йорке, – ощупывая своё не в меру грузное тело, рассеянно ответил монах.
– Далеко же тебя занесло, однако, – деланно удивилась я, ляпнув наудачу. Где находится Йорк и как далеко он от Ноттингема, я не знала.
– Как тебя зовут, сын мой? – поинтересовался у меня монах.
– Том, – я решила придерживаться первоначальной версии своего имени.
– Том и всё? – удивился монах. Мне так и хотелось сказать: «А что ещё?», но вспомнила, что нужно добавлять к имени местечко, где родился.
– Том из Шервуда, – не подумав брякнула я.
