Я не нуждаюсь в твоей заботе. – Старик тяжело поднялся и ушел в свою комнату, напоследок громко хлопнув дверью. И Элис еще долго слышала его глухой кашель за стенкой.
Утром отец не пожелал ей «доброго дня», как делал это много лет подряд, а за завтраком не сказал ей ни слова. Элис пила чай и бросала на его угрюмое лицо, мрачное лицо настороженные взгляды. Кажется, за ночь он не только не смягчился, но стал еще более отчужденным и теперь отгородился от нее стеной молчания. Его настроение огорчило ее, но еще больше ее огорчило настроение Грема, к которому она забежала перед работой.
Он встретил ее ласково, но без обычного восторга, она сразу поняла, что он оскорблен и обижен.
– Милый, я ужасно спешу, но не могла не зайти к тебе. Как ты? – она, не раздеваясь прошла в комнату и присела на стул.
– Право, не знаю, Элис. Человек я как будто неплохой, ни в чем таком не замечен. А он посмотрел на меня как на последнего негодяя. Даже не ответил на мое приветствие. Что я ему сделал, скажи! – Грем, без пиджака и жилета, в белой рубашке и костюмных брюках со штрипками, прохаживался по комнате. Когда на лоб ему падала светлая прядь, он нервно встряхивал головой и запускал руку в волосы. Вся его фигура выражала крайнюю степень досады.
– Пожалуйста, милый, не сердись на него. Он всегда был таким, немножко странным… Он очень недоверчивый человек. Со временем, когда он узнает тебя получше…
– Ну нет! Больше я его видеть не намерен. Слишком много он о себе возомнил.
– Как же мы теперь сможем пожениться? – Элис смотрела на него умоляющими глазами. – Ведь у тебя пока нет работы, а я получаю всего пять фунтов в неделю. Этого не хватит, чтобы жить вдвоем. Ведь надо платить за комнату и за стол…
– Не знаю, детка. Поди сюда. Поцелуй меня. Вот так. А теперь иди в свой госпиталь и предоставь все мне. Я что-нибудь придумаю. Обещаю, я женюсь на тебе с согласия твоего папаши или без него.
Прошел день, второй, а там и неделя, но Грем так ничего и не придумал. Единственное, что он предложил – нажать на старика, чтобы он поскорее выделил Элис приданое. Грем самым подробным образом расспросил ее об их финансовом положении. Особенно его заинтересовали сто фунтов, скопленные Элис за несколько лет, и находившиеся теперь в распоряжении мистера Барнхема. Вот если бы Элис сумела вытребовать эти деньги, они смогли бы пожениться и снять приличную комнату или даже квартиру!
Элис была разочарована. Она рассчитывала, что Грем согласится на любую работу, хотя бы даже и тяжелую. А пытаться надавить на мистера Барнхема – все равно, что пытаться сдвинуть скалу.
С отцом Элис не разговаривала. Так было и прежде, но теперь тишина в доме стала гнетущей. Стоило кому-нибудь из них заговорить, как мгновенно вспыхивала ссора. Мистер Барнхем обвинял дочь в легкомыслии и глупости. Он даже мысли не допускал, что его дочь, такая рассудительная, такая умная, может связаться с ничтожеством.
