под крылышком богини им и тепло, но с цветами теплее по-другому, – извозчик вздохнул и улыбнулся Лео. – Мы приехали, приятный господин.
Лео оторвал взгляд от спины, горбатой от горя, и оглянулся. Лес сменился каменистой лощиной, а напротив них появился дом, слитый воедино с огромными мшистыми булыжниками.
– «Междулесье»… Советую вам занять комнату с балкончиком. Какой оттуда вид!
Лео спустился с повозки и обошёл её. Старик спускаться не собирался.
– Вы даже не отдохнете с дороги? А ваши кони?
– А чего от неё уставать-то? Нет, поеду дальше. Поспрашиваю только, может кого подвезти надо, – старик совсем не заботился о себе. Только встанет с облучка, да рассыплется в прах. Лео вспомнил, что даже не узнал его имени.
– Имя… Вы – очень приятный господин. Меня по имени жёнушка-то не зовёт давно. Харпус, так вроде. Коль никто не зовёт, и забыться можно! – он рассмеялся с болезненным свистом.
– Свет с вами, Харпус.
– Вам он будет нужнее, Леонардо, – еле слышно сказали вслед.
Но Лео не говорил извозчику своего имени. Он пересёк порог постоялого двора и оглянулся: повозки будто и не было. Странный старик. Без отдыха его попутчиком вскоре станет смерть.
Внутри оказалось просторно. У бежевой стены за стойкой гостей ожидала женщина преклонных лет. Ей казалось, что пышная высокая прическа и сиреневое платье с корсетом омолодят её, но морщины никуда не делись. По обе стороны от неё стояли телохранители, такие же громадные, как два булыжника. Должно быть, за стойкой работала сама хозяйка постоялого двора.
– Добро пожаловать в «Междулесье», путешественник. Чай или эль? Спать или петь? Жизнь или смерть? – задорно спрашивала она, пока Лео подходил к стойке.
– Чай и сон. О третьем лучше не думать, – хозяйка улыбнулась одним уголком рта и достала из-под стойки листок с расценками. Лео оплатил одну ночь и ужин, а потом поднялся в комнату. Старик был прав, с балкона открывался прекрасный вид на лощину: красно-коричневые кустарники, будто кем-то раскиданные повсюду камни, редкие, приземистые деревья, скучающие по древней реке. Историки описывали лощину как земли неиссякаемого плодородия с изумрудными склонами и радужными цветами, но сейчас неиссякаемой была лишь серость неба над ней. От реки, которой древние возносили хвалу, остался только тихий ручей, а название её стерлось из памяти арвудиан. В Предании мелькали строчки о похожей реке, но ничего особенного не упоминалось. Лео присел на кровать с заветной книгой. Если о смерти великой реки и сохранились хоть какие-то слова, то найти их можно на таких же забытых страницах. Мари появилась в комнате сразу, как Лео открыл Предание.
– Ты захочешь забыть о том, что узнаешь.
Лео закатил глаза, не желая даже смотреть в её сторону.
– Тогда я просто обязан узнать.
– Мне тебя не остановить, правда? – Мари
