с Камиллой и вернулась домой, приняла душ под показавшейся ей ледяной водой, надела свитер поверх домашней одежды (чего она не делала никогда, кроме тех случаев, когда у нее сильно повышалась температура), выпила несколько чашек кофе и два раза честно попыталась начать готовиться к тесту по истории. Надо ли объяснять, что обе попытки провалились, и, несмотря на выпитый кофе, Хэвен чувствовала себя выжатым до последней капли сока лимоном, остатки которого выбросили на горячий асфальт под колеса машин в жаркий летний день.
Мысль о том, что завтра она наверняка провалит очередной тест, не давала ей покоя, но как только Хэвен представила себя, открывающую учебник и листающую страницу за страницей, ее затошнило, а голова пошла кругом. Больше всего на свете сейчас она хотела просто спать. И это желание заснуть было намного сильнее того, что она испытывала, когда пять месяцев назад наглоталась снотворных и угодила в больницу. Сейчас ей казалось, стоит ей встать и сделать шаг, и она тотчас отключится.
С горечью Хэвен посмотрела на часы с лисой. 12:15. Да к черту все это!
– Я пойду к себе. Попробую заснуть, ладно? Мне кажется, я немного заболеваю.
– Ох, милая, мне сходить в аптеку?
– Нет, не нужно.
– Ты уверена?
– Да, мне просто нужно выспаться.
Вот что ей нужно. Выспаться. Заснуть и проснуться летом, в Нью-Йорке. Будто бы всего этого и не было. Зимы, снега, леса, смерти Клавдии, лже-Джеймса, кошмаров, пыток у психолога, развода родителей, похорон, аварии, вечеринки… Ей не стоило идти на ту вечеринку…
Она поднимается по лестнице медленно и осторожно, ступенька за ступенькой, боясь споткнуться, упасть и больше не встать. Перед дверью в свою комнату она на миг замирает, а потом разворачивается и делает несколько неуверенных шагов в другую сторону.
В комнате бабушки все еще пахнет ею. На тумбочке рядом с кроватью все еще стоят в высокой узкой вазе засохшие кувшинки. Хэвен сворачивается клубочком под теплым, пуховым одеялом, и тут ей в живот упирается что-то жесткое. Она вытаскивает черный дневник, а потом засовывает его под подушку. Сейчас ей не до проблем неизвестной девочки, у нее и своих хватает.
– Прости, – говорит Хэвен, обращаясь то ли к Клавдии, то ли к хозяйке дневника, то ли к себе самой. – Я совсем запуталась.
Камилла открывает дверь после второго стука, и тут же ее руки обвиваются вокруг его шеи.
– Спасибо, что ты так быстро.
– Вышел сразу, как ты позвонила. Как ты сейчас?
Камилла пожимает плечами и плотнее закутывается в широкий вязаный свитер Ванессы.
– Получше. Хэвен пробыла со мной всю ночь, так что мне стало намного легче.
Но через минуту, когда они вдвоем оказываются в ее комнате, Камиллу накрывает. Она начинает плакать, уткнувшись в его рубашку.
– Ты мне расскажешь, наконец, что с тобой происходит?
Голос Тайлера приятной вибрацией проходит по ее телу, и по ее спине бегут мурашки. Камилле хочется все рассказать ему, с самого начала,
