стол стеклянный флакончик с бурлящей красной жидкостью – напиток смерти, рецепт которого известен лишь друидам.
Колмон поднял руку:
– Я согласен с Фоулой. Роунат взяла смертного любовника не для того, чтобы обрести могущество. Смерть или утрата дара – слишком суровое нака- зание.
– Я тоже считаю, что смерть – это слишком жестоко, – молвила Лег, – но Роунат нарушила закон. Наказание не может быть и чересчур мягким. Я предлагаю изгнание.
– Нет! – вскричала я. – Вы не можете…
– Не волнуйся, сестра, – произнесла Роунат, прижавшись лицом к моей щеке. – Пусть Совет вынесет наказание, которое сочтет необходимым.
Слезы хлынули из моих глаз. Я не понимала собственную сестру. Как может она смиренно бездействовать, когда на кону стоят ее жизнь и свобода?
– Голосуем, – объявила Гобнат. – Хранители, выступающие за смерть, поднимите руки.
Опустив голову, я закрыла лицо ладонями. Я не могла на это смотреть – просто не могла. Но с каждым мгновением меня охватывало острое желание узнать исход голосования, и я взглянула на хранителей сквозь пальцы. Первым поднял руку Шэй, затем – Гобнет и Томас. Мое сердце яростно забилось в груди. Да как они могли? Я перевела взгляд на остальных. Рука Аффрики на мгновение вздрогнула, но затем она вновь опустила ладонь на стол.
Мгновение спустя все три руки опустились, и Гобнет откашлялась.
– Кто считает изгнание подходящим наказанием?
Вверх взметнулись четыре руки остальных хранителей.
Томас поднялся:
– Приговор вынесен. Роунат, вечером я приду в твои покои и расскажу, куда тебе предстоит отправиться.
Я принялась рвать путы из плюща ногтями, желая поскорее освободить сестру. Гобнет в любой момент могла призвать новые лозы, и какая-то часть меня ожидала, что Томас действительно прикажет ей это сделать, но он молчал. Совсем скоро я заключила Роунат в объятия. Она ничего не говорила, но я слышала, как колотится ее сердце.
– Пойдем, родная. Тебе нужно отдохнуть.
– Подождите, – произнес Томас. – Мы еще не решили судьбу ее ребенка.
Я устремила на него гневный взгляд.
– Ты и ребенка предложишь убить?
– Нет, – ответил он язвительным тоном. – Но у Потомка и смертного человека всегда рождается смертный младенец. Роунат больше не сможет жить в крепости, а значит, это не дозволено и ее ребенку. Однако заставлять Роунат воспитывать его одной в изгнании – бессердечный поступок.
– Я согласна, – сказала Аффрика. – Его нужно отдать в семью смертных сразу после рождения.
– Я не доверю воспитание своего ребенка кому попало, – возразила Роунат. – Чтобы из сына вырос хороший мужчина, его должен воспитывать порядочный и добрый человек.
Томас тяжело и раздраженно вздохнул:
– Видимо, у тебя уже есть на примете такой человек? Вероятно, его отец?
Роунат взяла меня за руку, и внезапно
