чтобы отец не заметил дым из трубы и не нашел нас.
Глава пятая. Война
А еще, я часто бегала к моему дедушке. Он страшно интересный, необыкновенный, загадочный. Смотрит немного прищурившись и ухмыляется, как будто видит мои секретики. Больше всего меня настораживало то, что он как будто хочет поведать о них всему белому свету. Если он узнает о моих секретах, то будет катастрофа. Все что я скрываю от родителей и бабушки настолько серьезно, что побьют точно или будут грозить жгучей крапивой. Одна куколка-негритянка с ее волшебной избушкой в саду за баней чего стоит. За нее можно схлопотать по полной, поэтому с дедом шутки плохи, надо быть начеку. Несмотря на это я ежедневно бегала к нему, чтобы поговорить с ним, послушать его истории о войне, в очередной раз рассмотреть какие-то глубокие царапины на его плечах.
– Тебе всего лишь девять лет, доченька, ты еще такая маленькая, несмышленая, забавная, веселушка моя, ты – копия покойной бабушки твоей, зуранейки. Зачем тебе эти военные легенды? – полушутя, полусерьезно журил он, а я докучала ему и задавала кучу вопросов про эти шрамы, «обычные царапинки», называл их дедушка-старый ветеран.
– Внучка, – начинал дед с наигранной строгостью свой любимый рассказ о военных подвигах, – помни, мы боролись ради вас, ради счастливого будущего в родной деревне, ради спокойствия и радости в каждом доме.
Мы с братиком смеемся, падаем к нему на колени, он улыбается и щекочет. Таких задорных, неусидчивых у него было пять внуков, а еще он часто вспоминал свою семью, между прочим большую из семерых несмышленышей и супруги, нашей «зуранейки» (бабушки). Его дети жили в небольшом, но новом, крепком доме, похожем на высокий терем яркого бирюзового цвета с нарезными белыми оконцами. По меркам деревни семья относилась к богатой. По всей улице лишь у них был телевизор, весь детский народец приходил к ним посмотреть на чудесные двигающиеся картинки из коробки.
Бабушка весело встречала каждого маленького соседа, любила угощать чаем с бубликами. Ликование, шутки сопровождались интересными разговорами об этом волшебном ящике, детки громко делились впечатлениями, улюлюкали и катались по полу от переизбытка эмоций. Сколько же в ней было добра, нежности, материнского тепла ко всем. Она умела радовать мир, зажигать всех восторженным смехом, смеяться вместе с мальчишками и девчонками и делать их счастливыми. А дедушка, глубоко раненый и душевно, и физически приходил с работы, всегда несколько недовольный, озлобленный на администрацию, государство, садился и громко звал жену:
– Как вы тут? Налей чаю, Суфия. – Он подзывал нас, своего щенка, котенка, как будто искал у нас успокоения. По привычке мы брались рассматривать непонятный рубец от плеча до пояса, глубокий, неровный. Известный шрам не пугал нас. Мы с интересом изучали спину деда, задавали надоедливый вопрос: «Откуда это?».
– Охо – хой, дети мои, – вздыхал он в самом начале, – танкистом я был на войне с немцами, до Молдавии дошел.
