наглый, бросает где хочет. Может, вы его приструните?
Жириновский сжал кулак, гневно сверкнул глазами.
– Однозначно приструним! Вместе пойдем! Ваше поколение – надежда и опора во всем! Кто, если не мы? Да, да, именно мы!
Баба Зина тоже сжала кулаки, расправила плечи. Слова Жириновского попали в душу, как зерна во вспаханный чернозем. И в самом деле – чего бояться? Грубияна, которые ей во внуки годится? Умора, да и только.
– Пойдем! – отрубила баба Зина. – Хвост ему накрутим, чтобы знал!
– Мне нравится ваш настрой! – загремел Жириновский. – Но с пустыми руками не вариант! У вас есть что-нибудь подходящее?
– Тяпка есть дома! – назвала баба Зина первое, что пришло на ум. А что? Тяпкой сорняки выпалывают, а бритоголовый – самый что ни на есть вредный сорняк, для него тяпка – наилучший инструмент.
Жириновский даже просиял. Видимо, выбор бабы Зины угодил ему со всех сторон.
– Тяпка – это замечательно! Очень может быть, что до гражданской сознательности в конце концов дотяпаемся! Как считаете – дотяпаемся? Я полагаю – однозначно дотяпаемся! Давайте быстренько домой, и за дело, нечего его откладывать!
Баба Зина перечить не стала. Жириновский кругом прав, гражданская сознательность к соседу просто так не придет: все сами, сами…
Они заскочили к бабе Зине домой, Жириновскому еще глянулись садовые ножницы: их тоже прихватили.
– Звоните! – нетерпеливо велел Жириновский, когда они подошли к квартире соседа. – Если что, скажете, что ему коммунисты на капот насрали и размазали. А монархисты обещали в бензобак нассать!
– Однозначно! – кивнула баба Зина. Жириновский засмеялся и показал ей большой палец.
Баба Зина позвонила. Никто не открыл.
– Звоните постоянно!
Баба Зина вдавила кнопку звонка, в квартире зазвучало непрерывное «ж-ж-ж-ж-ж». Спустя минуту за дверью раздался раздраженный крик:
– Да иду, иду!
Дверь распахнулась. Баба Зина увидела мокрого соседа, придерживавшего на бедрах голубое банное полотенце. На полу прихожей виднелись отпечатки влажных ног.
«В душе полоскался, сорняк, корешок мыл, – сообразила она. – Вот и не открыл сразу».
Морда соседа стала багровой и злой.
– Вы охуели, что ли? Блядь, да я…
– Блядь, однозначно! – перебил его Жириновский. – Тяпку к бою!
Баба Зина решительно взмахнула тяпкой – двусторонней, с зубцами, как следует заточенной и сделанной любимым зятем специально для ее руки. Удар пришелся соседу в переносицу, он сразу растерял всю воинственность, тоненько взвыл, как-то по-детски перекосив рот и съежившись. На оранжево-изумрудном узорчатом кафеле голубой дугой легло упавшее полотенце. Член у соседа был маленький и безволосый.
«Мандавошек, что ли, выводит?»
Жалкий вид соседа придал бабе Зине сил.
«Не
