сидевшая с улыбкой на лице, ощутила, как у меня прилила кровь к лицу и в моих ушах бьется сердце. Я не могла выдавить слова из себя. Мне хотелось укутаться в большой плед с головой, чтобы никто не видел и не слышал, как внутри я разрываюсь на мелкие кусочки и они летят в разные стороны и которые мне придется отскребать их со стены спустя много лет, чтобы вернуть себе себя. Но я же была сильной, никто не видел, как я плачу, тем более она, я так себе подумала.
– Что? – сказала я.
И далее она долго говорила о том, что это не правильно, как по ее мнению должно быть и ни слова о моих чувствах. Я думаю, возможно, она тогда ощущала свое превосходство – не могу знать.
Сейчас я понимаю, какой это был непрофессиональный поступок с ее стороны. Какое право, кто-то мог давать оценку, моему подростковому телу и моей личной жизни в целом. Я впервые пишу здесь эту историю, конечно, тогда я не пришла и не обсудила с мамой эту ситуацию. Так как по мимо стыда, у меня еще появилось и чувство вины, чувство, что я какая-то не такая, как должна быть, что я совершила какой-то грех и за него должна понести наказание. А какой мне надо было быть, я не понимала искренне. Но школа для меня стала тем местом, куда я уже шла, как на каторгу. Мне уже казалось, что все что-то обо мне говорят и у меня было постоянное чувство „голой”.
С того момента я начала сомневаться в своей красоте и нормальности.
Это вам пример из моего личного опыта, как чьи-то слова могут сломать в тебе что-то, что потом отголоском звучит в твоей голове на протяжении долгих лет. Пока ты снова не вернёшься в эту травму и не взглянешь ей в глаза.
В чем была жизнь?
Потом идет время и ты уже не замечаешь, как все большее количество чужих голосов звучит в твоей голове и ты не слышишь за этим шумом своего собственного голоса. Да и возможно, если бы ты его услышала, то сомневался бы в его правильности. И внутри такое чувство, что какая-то часть тебя умерла, а какая-то продолжает жить. Но внутри меня все равно была какая-то сила, с которой я шла дальше. Шла, но уже с сомнением в своей „нормальности”. Потом одни отношения, вторые, которые не доставляли удовольствия и моя внутренняя женщина была вообще на замке. Когда был намек на проявление сексуальности, а я всегда в себе ее ощущала, но пыталась скрывать, возникало чувство, что я совершила какое-то преступление. И самое страшное, что сама же я и являлась той судьей, которая себя судила, а судила-то самым жестким наказанием – запретом на проявленность и возможность быть собой. Сейчас я понимаю, что это была клетка, построенная мной же, в своей голове, с помощью тех, кому вообще до меня нет дела.
Потом 24 года я вышла замуж, как мне казалось за мужчину, который в меня влюблен до безумия и никогда не сможет предать. Можно сказать, что на протяжении 5 лет, так и было. Он красиво за мной ухаживал, у меня всегда дама были живые цветы, не только на 8 марта и день рождения. Подарки, комплименты, забота. Нашим отношениям все завидовали
