рассудок.
– Этого мы точно не знаем.
На секунду все затихло. Только ветер выл за окном, поднимая поблекшие медные листья то вверх, то опуская вниз, то лихо закручивая их кольцом, – он гнал их в бесконечную даль. Растеряв большую часть по пути, он снова и снова неряшливо собирал их, пытаясь куда-то унести, лишь бы не оставлять гнить здесь… Лишь бы унести отсюда.
Егерь дрогнул. Совсем незаметно. Внутри что-то щелкнуло: окончательно перемкнуло старую проводку.
Этот ветер. Было в нем что-то настолько знакомое, настолько близкое, что вдруг вернулось давно забытое чувство. Впервые, глаза перевозчика блеснули. Сверкнула искра.
А затем подступил и страх, заставивший руки старого ветерана невольно дрожать. Вернулись чувства. Но, проглотив эмоции, Егерь ответил:
– А что, если мы уйдем отсюда? Я заберу мальчишку с собой и больше не вернусь сюда.
Рубахин приподнял брови.
– Что же ты в него так вцепился… Впрочем, неважно. Если ты так решил пожертвовать своим положением, ради инвалида, то ступай. – Генерал встал из-за стола и подошел к Егерю. Последний раз он посмотрел перевозчику в глаза и впервые он там увидел… Жизнь. Впервые за столько лет в бледно-голубых глазах кавказца пылала искра надежды.
– Прощай, Егерь. – он крепко пожал кавказцу руку. – У вас два дня.
Воздух, пропитанный гарью, копотью, смолой да запахом угля неприятно щекотал нос. Кавказец шел, почти не вглядываясь в дорогу. Он словно оглох и ослеп.
Нахлынули воспоминания. Воспоминания, которые Егерь припрятал далеко в сознании, запрятал в сундук и крепко-накрепко запечатал. Но этот ветер… Ветер, вздымающий с земли листья, все изменил. Печати спали.
Старая, пыльная и морщинистая земля, впитала в себя скупую мужскую слезу. Багровел закат, сгущая алые краски над перевозчиком. Тихо шуршал ветер.
Глава IX. Гнев
1
По горбатой дороге, подскакивая на частых кочках, огибая глубокие ямы, в которых чернела дождевая вода, тихо катился КРАЗ. Солнце ещё не успело выглянуть из-за волнистых горбов гор, но лучи его уже пробивали свинцовую завесу из туч, оставляя на темном небосводе яркие, пылающие огнем раны.
Впервые за последние несколько дней установилась тихая, спокойная погода и только ветер пугливо покачивал редкие ветки деревьев. Кругом и вовсе было пусто: только грязь да пепел.
Егерь был уже далеко от пункта.
В кабине машины стояла могильная тишина. Егерь старался смотреть только на дорогу, но нет-нет да поглядывал то на Зевса, что пристроился между двух сидений и мирно спал, то на Даню, перебирающего в руках старый блокнот, исчерченный записями.
Перевозчик было потянулся за сигаретами, но, вспомнил, что вчера выкурил последние.
– Даня, есть сигареты? – отстраненно спросил Егерь.
Пацан еще с секунду помял блокнот в руках и, спрятав его под плащ, нехотя нырнул руками
