на себя железный пьедестал.
Колдовской шар покатился по мне,
Как Солнце – по атланту, чихнувшему и невольно уронившему небосвод!
На шум примчался сам придворный звездочет,
Зачитывавший принцессе Камилле ее гороскоп:
От бумаг в его руках все еще веяло розовым маслом.
Застав меня на месте преступления, он пришел в бешенство,
Он закричал, затопал ногами,
Раскидал свои драгоценные бумаги и даже бросил в меня колпаком, расшитым созвездиями.
Господин астролог бесновался так, что не заметил,
Как шар прокатился по скользкому деревянному полу к открытому панорамному окну
И предался свободному полету.
Он, вероятно, разбился, так как минуту спустя в небо
Со свистом петард и магических зарядов
Устремились разноцветные искры.
Меня обругали всеми самыми грубыми словами на латыни,
И я засмеялся.
Но после, когда астроном заставил ожить волшебные золотые доспехи,
Охранявшие его книжный шкаф,
Я снова запрыгнул на стол, схватился покрепче за канат для поднятия и спуска люстры,
Разбежался
И вылетел в окно вслед за злополучной стекляшкой!
Я достиг земли, отпустил канат и приземлился в кусты гортензии под окнами гардеробной старшей горничной принцессы.
Она заметила меня, обругала, решив, что я за ней подглядывал,
И засвистела в глиняный свисток на шее, сзывая всех королевских собак.
На меня налетела свора злейших охотничьих псов, я отбивался от них, как мог!
Видите вот эту рваную красную тряпку, заткнутую за мой пояс?
А ведь до того, как эти хвостатые на меня накинулись и изгрызли в кровь,
Это был мой любимый белоснежный камзол…
Эх, ну, долой былое, прочь эту тряпку!
Выкину ее сейчас же.
Кто поймает – тому повезет!
Или нет: говорят, мои неудачи губительны и заразны, как чума.
Дыхание ветра наполнило собой бордовую ткань
И перенесло ее от кибитки гадалки до закутка госпожи Бон-Бон.
Ее роскошный карточный замок, привлекавший внимание к скромным товарам,
Был разрушен красным платком,
Как огненным вздохом дракона.
Карты рассыпались, а глянцевые уголки их
Западали в сколы и царапины часов, гребешков и подстаканников,
И торговка Бон-Бон могла быть уверена хотя бы в том,
Что они не улетят от нее,
Но галантерейщица все равно волновалась:
Ветер колышет их и не поднимает, но что, если он вдруг усилится?
Небо ясное, Солнце сияет, но что, если свет померкнет,
И ветер вдруг усилится?
Причитая, госпожа Бон-Бон собирала
