Но если отмести логику и провести прямую зависимость, то такие события происходили регулярно. Выстроенные мастерски и поданные под таким дымком, что не разберёшь схожих черт. А если ничего из этого не было случайностью.
– Твою мать. Моей жизнью опять кто-то управляет…
Часть 10. Катарсис
Написать одну картину, рассказать читателям одну историю, создать что-то целостное из пустоты – забег на короткую дистанцию, однако даже для этого пришлось бы приложить много сил и терпения. Ворваться в новое дело с шашкой наголо – легко. Огромных усилий стоит именно довести дело до конца, когда прежнего огонька нет, и приходится черпать в себе что-то ещё, что поможет закончить. Двигаться на одной жажде завершения, и маленькими шажочками приближать конец.
Смог бы Фрейд дописать свою сексистскую трагедию по психоанализу, если бы на самом деле не был так двинут на этом вопросе? Смог бы Черчилль продвинуть свои идеи без любви к свиньям? Возвёл бы Карл Маркс марксизм в абсолют? Донёс бы Ленин идею капитализма в рабочие массы? Без должной страсти? Без сотен горящих глаз, которые смотрели на них, как на сумасшедших гениев? Смог бы ты, в мире, столь угнетённом и заурядном, найти своё место, если бы твой мозг не испытывал хоть каплю азарта и любознательности? Не смог бы.
Паша вот не смог бы тоже.
Прежде, уже к годам тридцати, после того инцидента, он только более-менее устроился, нашёл баланс между работой и отдыхом и занялся здоровьем. Но опять что-то было не так. Не было той искры. Он словно существовал на генераторах, особенно когда деньги перестали быть решающим фактором мотивации. Всю бытовую и рутинную работу он выполнял без энтузиазма.
Он никогда не признавался другим людям, что все его поиски «Большого брата», в какой-то степени являлись продуктом его неудовлетворенности в жизни. Не хотелось признаваться даже самому себе, что жизнь была для него настолько скучной и неприятной, что он сам нашёл себе врага, поверил в него и начал с ним бороться.
Паша не любил так глубоко рефлексировать, потому что, ввиду своих изрядных аналитических способностей, он всякий раз сам находил доказательства того, что все его «бредовые идеи» на самом деле могут оказаться бредовыми. Признавшись в этом самому себе, уже сложнее ненавидеть придуманного «врага». А без него у Паши останется только горстка никому не нужных воспоминаний и одиночество. Одиночество, кровоточащее внутри много лет.
Поэтому анализировать себя – последнее дело, которым станет заниматься Паша, оказавшись опять в одиночке. Он же всё-таки вновь перегнул палку на групповом занятии.
Ну как перегнул тоже?.. Он вспылил. Но не от гнева, а от непонятных огрызков чувств, которые проснулись в нём, когда доктор Инга своим настойчивым мнением разбередила воспоминание Паши о той ночи.
Оно спокойно лежало на складе его памяти, похороненное под грамотами с начальной школы и фотками бывшей.
И
