style="font-size:15px;"> Солнце уже начало клониться к горизонту, когда Ингур вынес во двор охапку ножей и, присев на бревнышко, принялся править их бруском: Шш-ик – шш-ик! Шш-ик – шш-ик! Шш-ик – шш-ик!
– Одна готово. Теперя другая, – бурчал он себе под нос.
Волк поднял на него глаза и внимательно следил за движениями старика.
– Чего смотришь? Работа хочешь? Твоя работа здеся, на дворе. Застава сторожи. Чужого не пуская. Волка тоже, как ты.
Волк опять наклонил голову к лапам и принялся что-то аппетитно грызть.
– Что, вкусно? Что ешь? И мне дай, я тоже хочу.
Волк, словно поняв слова старика, подхватил кость и побрел к будке. И тут Ингур заметил, что кость у него в зубах красная – сырая, стало быть. Ингур вскочил, как ошпаренный.
– Ай-ай-ай! Ай-ай-ай-ай! Кто это сделал? Ай-ай-ай!
Во двор выскочили Прохоров и Диденко.
– Ингур, что с тобой?
– Что случилось, старик? Кто тебя обидел, скажи. Со мной, Прохоровым иметь дело будет!
– Ай-ай-ай-ай-ай! Прохор! Говорил я тебе не браниться – тайга накажет. А ты бранился. Вот и наказала. Наказала нас тайга! Теперь беда! Беда много будет на застава!
– Ингур, да ты толком скажи, что случилось? Как она нас наказала?
– Кто-то зверя испортил! Сырая мяса дал! Видишь – кость грызет? Красная! Сырая, значить! Теперь Волчок – дикая зверя будет! Теперь не ты, не я – тайга ему хозяин! Отомстит теперь тайга, что ее духа человек забрать хотел. Отомстит шибко. Ясно?
– Да кто сказал, что беда случится? Как был наш Волчок, так и будет. Никто от нас его не уведет. И никого из нас он не тронет. С чего бы это? Он вырос среди нас, привык к людям. А тайга ему не дом. Здесь его друзья.
– Нет, Прохор! Теперя все. Убивать придется. А то он убьет кого-то. Теперя Волчок – дикая, не наша больше. Ясно?
– Да погоди ты! Никого он убивать не собирается. Кстати, кто мог ему сырое мясо дать? Карпачев! Где ты, Карпачев?!
Весь разгоряченный, в белом переднике, с поварским колпаком на голове, из-под которого торчали огненно-рыжие кудри, выскочил из кухни шеф-повар.
– Я, товарищ старшина! Что случилось, что вы с Ингуром кричите так?
– Зачем ты дал Волчку сырое мясо?
– Я?! Я не давал, товарищ старшина!
– Да посмотри, он же до сих пор сырую кость мусолит. Видишь?
– Вижу. Это не я. Сейчас Мишакова спросим. Он сегодня в наряде. Он и мясо рубил. Мишаков! Мишаков! Иди сюда! Где ты там?
Выбежал Мишаков. Красный, весь лоб в крупных каплях пота, воротник расстегнут.
– Слушаю, товарищ…
– Это ты угостил волка сырым мясом? – накинулся на него Карпачев.
Мишаков молчал. Но по всему было видно, что именно он.
– Ах ты, сучий потрох! Я из тебя все дерьмо вытряхну, паскудная тварь! Тебя папа с мамой, видать, заласкали в детстве!
Карпачев тряс его «за
