взял лежащий перед ним приказ и, открыв последнюю страницу, размашисто подписал. Положив ручку, он протянул его Калиничу со словами:
– Все. Приказ подписан. Поздравляю с повышением, Леонид Палыч! Завтра же начинайте передавать дела своему преемнику, какого Вы сами облюбуете, и заниматься организацией нового отдела. Готовьтесь к постановке эксперимента на более высоком уровне. Чай теперь Ваша душенька довольна?
– Позвольте-позвольте, Иван Лукьяныч! Что ж это получается? Вы хотите присвоить мое открытие? Результаты моих многолетних – при этом, подпольных – творческих исканий? – возмутился Калинич.
– Я? Что Вы, избави Бог! Ваши труды – это, как я Вам только что разъяснил, труды нашего института. Институт предлагает взять на себя заботы по их развитию и внедрению, предпринять все меры, необходимые для охраны касающейся их информации, а также Вас лично, как ее основного и пока что единственного носителя. Вы такой образованный, разумный и талантливый человек, а я вынужден Вам растолковывать буквально азбучные истины. Странно как-то, Леонид Палыч. Ей-Богу, странно.
– Простите, Иван Лукьяныч, заранее Вам говорю: втолковывать мне, что черное – это белое, совершенно бесполезно. Я, слава Богу, пока еще не маразматик и понимаю, что к чему. Вверенный вам институт не имеет к моему открытию ровным счетом никакого отношения. Любые попытки убедить меня в обратном обречены на провал. Странно, что мне приходится Вам это растолковывать! – сказал Калинич с непоколебимой уверенностью в своих силах.
– Как это не имеет отношения? Сейчас я Вас, индивидуалиста, разоблачу! – темпераментно выкрикнул академик. – А разве не институт предоставил Вам для Ваших экспериментов помещение, электроэнергию, приборы, материалы, станки, верстаки, приспособления, компьютеры и прочую оснастку? Вы что, платили нам арендную плату? Платили за электроэнергию и освещение, за амортизацию помещения и лабораторного оборудования, за обогрев, наконец? Разве не нам Вы обязаны высвобождением времени для проведения своих опытов? Представьте на мгновение, что Вы бы всего этого лишились. Смогли бы Вы тогда сделать то, что сделали?
– Я-то как-нибудь смог бы. И сделал бы наверняка – уверяю Вас. Быть может, чуть позже, но все равно сделал бы. А вот Вы без меня и сейчас этого не сделаете. Попробуйте, если не верите. У Вас ведь есть и оснащенные лабораторные помещения, и оборудование, и все прочее, только что названое Вами, а также и не названое, – спокойно, но жестко ответил Калинич.
– Да не об этом речь, в конце-то концов, – Бубрынёв всем корпусом подался вперед, так что край стола врезался ему в живот. – Леонид Палыч, Вы что, не хотите развития и внедрения Ваших работ? Не хотите выступать с докладами на всемирных научных симпозиумах, конгрессах и конференциях, черт возьми?
– Хочу. Очень даже хочу, Иван Лукьяныч. Но я не хочу кому-либо уступать свой приоритет. Я не желаю повторять судьбу Дага Энгельберта, Роя Планкетта, братьев Люмьер и им подобных. Понимаете? Я никому
