что ты спрятал. А вот с тобой дело посерьезнее. И не будь так уверен в себе. Если ты и в самом деле окажешься стойким, как партизан, во что я мало верю, то существуют препараты, от которых и не такие становятся непомерно болтливыми и выкладывают все, как есть. На блюдечке с голубой каемочкой.
– Надеюсь, что до этого не дойдет. Все пока не так серьезно, как тебе кажется, – попытался успокоить ее Леонид Палыч.
Аня грустно улыбнулась и сменила тему:
– Что ты своей Лиде сказал? Как оправдываться будешь?
– Сказал, что поехал на институтский полигон. Проверить макет перед завершением этапа, – нехотя ответил Калинич.
– А если она позвонит туда?
– Она знает, что там нет городского телефона, а мобильная связь неустойчива. А если и выйдет через кого-нибудь на полигоновскую лабораторию, то ночью там все равно никого нет, а днем на звонки отвечает Вася Панченко. Я его по мобильнику предупредил, чтобы говорил, что я в подземке сижу. Он мне тогда на мобильник позвонит, – ответил Калинич.
– Леня, тебе не стыдно лгать ей? Рано или поздно все раскроется, – тихо сказала Аня, глядя Калиничу в глаза.
– Нет, не стыдно. Она мне так отравила жизнь, что я готов от нее хоть сейчас уйти, куда глаза глядят. Единственное, что неприятно, – это скандал. Ну да черт с ним. Хватит, я не хочу больше об этом! – в сердцах сказал Калинич.
– Выпить не хочешь? – вдруг предложила Аня.
– Нет, не хочу, – категорично ответил Калинич. – Сегодня у меня с выпивкой очень неприятные ассоциации.
– Пойдем, Леня, спать, – предложила она и начала ставить посуду в мойку.
XVIII
В тот вечер по дороге домой Калинич основательно продрог. Войдя в квартиру, он тут же переоделся и пошел на кухню. Поставив на плиту чайник, Леонид Палыч достал из шкафа чай и чайничек для заварки. Заваривание чая было для него торжественным ритуалом. Из всех видов чая он признавал только «Earl Grey», который хранил в стеклянной баночке с притертой пробкой. Эту баночку с толстыми гранеными стенками он купил на базаре по сходной цене в конце перестройки, когда по нескольку месяцев подряд людям не платили зарплаты и пенсий, и они, чтобы как-то прокормиться, вынуждены были продавать все, что только можно.
Калинич тщательно вымыл чайничек горячей водой, насухо протер посудным полотенцем, всыпал в него две ложечки ароматного чая и стал ждать, когда в чайнике закипит вода.
В гостиной Лида с упоением смотрела телепередачу с очередным выступлением известного шарлатана. Он с умным видом безграмотными, топорными фразами излагал свои витиеватые философские мудрствования насчет «чистки клеток зашлакованного организма». Он щеголял медицинскими терминами, применяя их совсем не к месту и, зачастую, делая неверные ударения, что крайне раздражало Леонида Палыча. Как человек науки, он терпеть не мог размножившихся за последнее время различного рода шарлатанов, именующих
