похожую на агглютинацию бактерий при определенных условиях.
Затем животное исчезло в стене, одно лишь возбужденное журчание которой свидетельствовало о его существовании.
Еще, наверное, минут десять Кей оставался парящим над поляной. Затем тела разделились, вернувшись к своим отдельным формам. Белые кости тапира лежали на открытом пространстве в виде спрессованной массы.
Кей пришел в бешенство. Он намеренно опустил самолет и с топором в руках бросился на неповоротливых монстров. С дикими криками он прыгнул в их гущу.
Последовавшая за этим схватка была похожа на кошмарный бой. Он обрубал медленные щупальца, стремившиеся обхватить его, рубил дьяволов на длинные ленты извивающегося желе, рубил, пока вещество не затупило топор; вытирал его и снова прыгал в их гущу, рубил, пока не мог поднять руку. Затем он отступил назад и оглядел представшую перед ним картину.
Она была достаточно ужасна, чтобы вытеснить из его мозга последние остатки здравомыслия. Каждый кусок, который он отрезал от монстров, каждая протоплазменная лента на его глазах превращалась в подобие нового существа. Там, где раньше был счет, теперь их было пятьсот!
Кей побежал к своему самолету, вскочил в него и взмыл на юг. Его лицо превратилось в гротескную маску безумия, а крики разносились по эфиру.
Жертвы больше не были прикованы к кольям. Федерация, всегда действовавшая в условиях полной секретности, пошла еще дальше. Она привлекла инженеров-электриков, разместила их в секретных местах, доставила на Голгофу; там было создано огромное электрифицированное поле – открытое пространство, границы которого были обозначены столбами из электронной стали.
Между этими столбами проходили линии электрической силы. Попытка пройти их означала не смерть, ибо мертвые мальчики и девочки были отвергнуты дьяволами, а жестокий удар, отбрасывающий человека назад.
На этой огромной равнине сотни тысяч жертв сидели, сгрудившись под открытым небом. Еды у них не было, так как облегчение их последних мук не имело смысла. Не было и укрытия, поскольку вид зданий мог отсрочить последнюю фазу. Но высоко над обреченными парил флаг Федерации на возвышенном шесте – оттенок ироничной сентиментальности, который пришелся по душе кому-то в Вашингтоне.
На квадратной миле территории, окруженной джунглями, лежали жертвы. Большинство из них окольцовывали эту местность; то есть, пытаясь убежать, они были отброшены назад электрическим зарядом, и, не имея ни сил, ни воли, падали там, куда их отбросило, и лежали в апатичной покорности.
Были крики и мольбы о пощаде, жалкие сцены, когда правительственные дирижабли опускали их на землю и улетали, но теперь на обреченных опустилась напряженная тишина. Смирившись со своей участью, они сидели или лежали небольшими молчаливыми группами, устремив взоры в мрачные джунгли.
И повсюду в этих джунглях в этот предрассветный час образовывался туман,
