знать истину, но архимаг остался недоволен его сообразительностью.
– Вы правы, – сказал он холодно, – но настойчиво рекомендую вам остановиться в своих размышлениях. Не смейте даже обсуждать с кем-либо то, что услышали от меня.
– Понял вас, – взволнованно развёл руками разочарованный Олаф фон Дали. – Понял, что вы предрекаете мне воевать с родителями наших студентов. Нет, ну неужели вы никак не поспособствуете мне хотя бы в том, что надо заставить студентку выглядеть подобающе? Подпишите хотя бы мой запрос на изменения в правилах для слушателей, я вас умоляю!
Олаф фон Дали состроил на редкость жалостливое лицо. Оно умилило бы даже самое холодное сердце, а потому архимаг снова задумался. Однако, по итогу он решительно отодвинул от себя документы и встал.
– Нет, предоставьте всё судьбе.
– Но то, что лер Свон творит, немыслимо просто!
– Господин фон Дали, услышьте меня наконец, – грозно нахмурил брови архимаг. – У вас нет серьёзной причины вносить в существующие правила изменения. И вообще… – смерил он ректора строгим взглядом, – имейте в виду, если эта студентка будет отчислена, то до процедуры запечатывания дара вы будете должны предоставить в Ковен подробные объяснения отчего приняли именно такое решение.
На это Олафу фон Дали было уже нечего ответить, а потому он аж затрясся от злости, но всё равно вынужденно кивнул.
***
– Как только ты ещё в общежитие не переехал? – с сочувствием сказал Сэм Догман в перерыве между занятиями, и Саймон, пожав плечами, ответил:
– Да я как-то привык при кафедре жить. Не так уж меня наш декан раздражает теперь.
– Ну, к декану нашему ещё привыкнуть можно. Но жить рядом с этой? Это уму непостижимо.
Разумеется, Сэм имел в виду Милу Свон, это ежу было понятно. Однако, вести разговоры на тему Милы Саймону нисколько не нравилось. Для него она по-прежнему была хорошим другом. Более того, смерть Питрина во многом сблизила его с этой девушкой. Саймон всё чаще ловил себя на том, что Мила ему нравится как женщина. Даже её нынешний безобразный облик не унимал его влечение. Скорее, даже наоборот. Саймона неистово злило, что такая незаурядная и симпатичная девушка вынуждена строить из себя страхолюдину. Он чувствовал себя обязанным защитить Милу… Вот только прямо повлиять на ситуацию он никак не мог. Тут уж либо тоже становиться изгоем, либо искать возможность исподволь влиять на ситуацию. И последнее виделось расчётливому Саймону более правильным шагом. Будучи потомственным купцом, ему было прекрасно известно, что любую репутацию создают не столько дела, сколько языкастые люди.
– Будет тебе, – глядя на Сэма, напоказ широко улыбнулся он. – Сам знаешь, это лер Грумберг её до такого довёл. Вон, когда мы вместе над бланками работали, что-то ты с Милой общался и ничего не кривился. А когда это было? Три месяца только и прошло.
– Это-то да,
