сын! Мой единственный, долгожданный сын!
Кто-то начал шептать на ухо главному церковнику о том, что у ведьм не бывает мальчиков. Факт, казалось, был неоспорим, но церковник все равно злобно поглядывал на Катарину и Нэн.
– Я опрошу соседей еще раз… если твои слова не подтвердятся, то ты сгоришь на костре вместе со своими отпрысками.
С этими словами инквизиторы покинули порог их дома. Кэт еще долго смотрела им вслед, не замечая, как плачет маленький Демиен. Только после того, как Нэн положила руку ей на плечо, Катарина пришла в себя. Поднявшись на ноги, все еще пошатываясь, женщина молча закрыла дверь и уложила мальчика в люльку. Демиен все так же громко плакал, что привлекло внимание остальных сестёр. Девочки начали перешептываться между собой, попутно стараясь успокоить младенца, пока мать вытирала слезы углом фартука. На лице у нее не осталось и следа былого горя и страха. Нэн иногда пугали такие перемены в матери, но она всё же набралась смелости и заговорила первой:
– Мама… что теперь?
Ведьма посмотрела на нее колко и холодно, затем окинула таким же взглядом остальных своих дочерей.
– Будем ждать. В худшем случае бежим, насколько далеко сможем убежать.
– Но как же Демиен, – послышалось тихое всхлипывание от Элизы. В ее руках мальчик магическим образом переставал хныкать и успокаивался.
– Оставим его тут. Я обещала повитухе, что не лишу отродье жизни, но не договаривалась о том, что буду его растить.
Глава 3
Инквизиторы так больше и не постучались в их двери. Кажется, рождение младенца в семье Катарины Эрстед вполне убедило их в том, что та не могла являться ведьмой. Деревня еще неделю гудела слухами и россказнями, но вскоре и те стихли. У крестьян было гораздо больше других важных дел, чем копаться в грязном белье семейства Эрстед.
Спустя еще пару недель на подоконник их деревенской лачуги прилетел сизый голубь с посланием, привязанным к лапке.
Катарина читала письмо, постепенно меняясь в лице. Потом она рухнула на стул, сжав кусок бумаги в кулаке и стараясь не выйти из себя. Дочерей не было дома, и сейчас она была наедине с Демиеном, который мило сопел, завернутый в “кулек” из одеяла.
В послании говорилось о том, что всей семье Эрстедов необходимо явиться к Верховной Матери колдовского ковена. Дело не терпело отлагательств. Других деталей в письме не было, но и этого было достаточно, чтобы понять – им грозит нечто похуже любой инквизиции. Катарина наивно надеялась, что заставят прийти только ее и Нэн, а младших девочек оставят в покое. Но нет, Верховная требовала, чтобы на поклон к ней явились все. Очевидно, что мальчишку тоже нужно было брать с собой, иначе об этом всё равно бы узнали.
Женщина просидела недвижимым истуканом очень долго, пока дверь в дом не скрипнула, а внутрь не вошли дочери. Нэн стала еще более угрюмой, а Сения стала меньше разговаривать. Одна Элиза все еще оставалась по-детски наивной и веселой. Ей одной нравилось общество младшего
