волосы в тугую косу и усадила за стол, и оставила ее одну. Мириам набросилась на еду, ела так жадно, как только ей позволяла раненая ладонь.
Пресная каша, остатки сыра и молоко вернули ей силы. Там, сидя в таверне, она вдруг поняла, что жива, и в то же время мертва. Прежняя жизнь для нее оборвалась на мосту, где она ожидала казни. Ей нестерпимо хотелось сбежать и найти Реми. Они бы исчезли из города вместе, и никто никогда не нашел бы их. Но Морган вернулся слишком быстро, раньше, чем Мириам успела расправиться с голодом, и придумать как ей выжить одной в городе, где каждый желал ее смерти.
Заслышав издали незнакомые стремительные шаги, она схватила тупой нож для сыра, но даже не успела выскочить из-за стола – Морган ворвался в комнату как вихрь, увидел перед собой девчонку, готовую наброситься на любого чужака, и засмеялся.
– Воистину гневное создание! – проговорил он. – Ты верно вздумала защекотать им кого-то до смерти! Уж не меня ли?
Мириам думала рассердиться, но заметила, что смеется северянин на удивление замечательно, что никак не вязалось с его холодной внешностью. Он присел за стол напротив нее и, не спрашивая дозволения, притянул к себе ее израненную руку, чтобы как следует рассмотреть. Глядя на то, как он склонился над раной, Мириам подумала, что может огреть беспечного лорда по голове крынкой с остатками молока, а затем улизнуть, но что-то ее остановило. А тот и не думал опасаться, лишь неодобрительно цокнул языком и полез в сумку, висевшую на поясе. Маленький темный бутылек мелькнул в его руках.
– Что ты знаешь о Дагмере, Мириам? – он в первый раз назвал ее по имени. От его пристального взгляда ей снова стало не по себе – его глаза были темными и колючими – в них отражалась буря, способная уничтожить весь мир. Но теперь ее это не испугало, а скорее наоборот. Если бы он не держал ее руку, она бы убежала подальше от этой комнаты, чтобы не выказать свое смущение.
– Будет больно, – предупредил Морган, так и не дождавшись ответа в то время, как краска заливала ее лицо.
– Больнее уже не будет, – выдохнула Мириам.
Северный лорд открыл бутылек и плеснул что-то едкое прямо на ее раскрытую рану. Если бы он не держал ее за руку, она лишилась бы чувств, и осталась бы лежать на полу в этой чужой комнате.
– О, небеса! – закричала Мириам, как только вновь смогла говорить. – Создатель послал тебя, чтобы ты пытал меня!
Морган невозмутимо достал из сумки чистые повязки, и принялся накладывать их на ее ладонь.
– Я затяну потуже, чтобы ты никогда не забывала об этом, – ответил он. – Так что ты знаешь о Дагмере, Мириам?
– Что это было?! – сквозь всхлипы проговорила она, чувствуя, как миллионы игл вонзаются в ее руку. Дернувшись, она не дала Моргану закончить перевязку, думая, что его снадобье разъело ее кости. И не поверила глазам – от глубокой раны, нанесенной его клинком, почти не осталось и следа. От удивления она затихла. Собственный дар ей показался более реальным, чем это исцеление.
– Я знаю о Дагмере только,
