сердцевине. Обретают в себе что-то, что воссоединяет их с чем-то.
Стены, наконец, перестают быть стенами, а танцпол – танцполом. Все превращается в пространство, которое поглощает в себя и прошлое, и будущее. Остаются только ощущения, которые так легко принять за облегчение и истину. Поэтому столько людей улыбаются.
Лучше бы вас всех не было, но вы есть.
В ангаре. Обреченные.
Едва живые, почти что мертвые души.
И вот она – в белом обтягивающем топе. На коже – капельки пота. Глаза прикрыты. Улыбки нет: лицо, скорее, сосредоточенно. Этим она уникальна. Ей кажется, что звуки просвечивают ее душу, а на самом деле делают ее бесчувственной ко всему живому. Но поймет она это только завтра днем, когда почувствует, что внутри нее только пустота. Если проснется, конечно.
Или вот: разноцветная майка, на которой изображены какие-то индийские символы, которые что-то обозначают, но наверняка она сама не знает, что именно. Ей просто приятно соотнести себя с загадочным и далеким миром восточных религий. Смешно. Ей кажется: техно-клуб – это место, где буквы на ее одежде обретут какой-то смысл и она станет частью чего-то более космического, нежели ее душа, нежели ночь, для которой она сберегла последние свои силы. Высокая, рыжие волосы, почти нет косметики. От природы одарена живыми чертами лица. Танцует с открытыми глазами и тем самым пытается контролировать реальность, что вокруг нее, но потом, как и все они, опускает веки и принимается растворять себя в ритме, который растворил вокруг все живое. При этом чувствует себя живой как никогда. Но завтра все будет иначе. Она проснется обессиленной. Если проснется, конечно.
Или вот: она сидит на полу, в углу. Рядом с ней молодой человек, от которого остались только кожа да кости, а все остальное мертво. На них нет смысла смотреть: они пока вдвоем, но через некоторое время в ней (кто знает?) проснется чувство самосохранения, и она оставит своего молодого человека, который покажется ей не мужчиной, а чем-то вроде жалкого потерянного мальчишки. Вернется в середину толпы и породнится с музыкой, которую нельзя назвать музыкой. Приободрится. Решит, что познала себя по-новому. А завтра поймет, что это познание было ложью. Если «завтра» наступит, конечно.
Их всех нужно спасать.
И в первую очередь ее: еще одну высокую женщину. Ту, что танцует у самого диджейского пульта. Единственная, кто по-настоящему нуждается в помощи. Я так и слышу ее душу.
Тропарево, где ночью кто-то умер
– Ну вот, Антонов теперь похож на царя безысходности, – сказала Варвара Тимофею вскоре после «молчаливого допроса», когда они направлялись к месту последнего убийства, совершенного вчера.
Сама она была похожа на королеву – так, по крайней мере, воспринимал ее он и ничего не мог с этим поделать.
Одинокий мужчина. Одинокая вновь женщина.
Они
