закрывались глаза, он видел то, что нельзя было назвать просто сном. Сон был ярким и цветным. Чужие, снующие всюду люди, чужие одежды, чужой большой город. Светлые дома, сочная зелень деревьев, благоухающие цветы. К их ароматам примешивался запах свежего хлеба и, едва уловимый, рыбы, что тянулся с небольшого рынка, находящегося в паре улочек вниз… он знал, как пройти к нему! Откуда? Звуки, запахи – все было настоящим и живым, возбуждающим его давно затушенные чувства. Люди, говорящие на чужом языке, казавшемся таким знакомым. Плачущая женщина и юноша, которого везет похоронная процессия. И голос. Его собственный голос. Голос, сказавший; «Тебе говорю я! Встань!»
Глава 5.
Тщетно драхму во рту твоем ищет угрюмый Харон,
тщетно некто трубит наверху в свою дудку протяжно.
Иосиф Бродский.
– Мой король!!! – на этот раз за дверьми скреблась уже не одна большая крыса.
Нужно сказать, чтобы не смели подобным образом его будить… Бодуэн лежал в раскиданных подушках и, несмотря на крысиную возню, подниматься традиционно не собирался.
– Он очнулся!!! – снова донеслось из–за дверей.
Теперь его не нужно было уговаривать. Подавив мимолетное желание отправиться как есть в исподнем, Бодуэн допустил до тела слуг. И хоть они не медлили и работа их, как и прежде, была быстра и точна, он не переставал рычать и браниться. Едва они закончили, король выскочил за дверь. Быстрым шагом, временами срываясь на бег, устремился король в лекарню. Подгоняемый странным смешанным чувством. В нем была радость принесенной вести, ведь она дарила надежду. Когда нет иных поводов, остается полагаться только на нее. А также на судьбу и случай. Лазариты не давали султану шанса на выздоровление, но он пришел в себя. Как знать, не расщедрится ли Фортуна еще немного?
Но был и стыд от невыполненного им прилюдно заверенного обещания хранить мир на своих землях. Сказать. Сказать позже, когда… Как ниточка за ниточкой прядется ковер, так и Салах ад-Дин справится с недугом. Да, справится! Должен. И простит. В этом несколько эгоистичном желании короля личное господствовало над государственным – в его жизни так ничтожно мало тех, кто с ним искренен. Сегодня он точно успеет.
Король… он не чувствовал себя сейчас королем. В присутствии султана Бодуэн становился простым мальчишкой, случайно попавшим в компанию взрослых. Впервые повстречавшись незадолго до коронации, они стали неожиданно близки.
Салах ад-Дин вошел, едва слуга успел представить гостя. Вошел резко, порывисто. Невероятно жилистый. Одетый в простой толстый стеганый халат, он даже в нем казался худым. Быстро оценивающе оглядел темными глазами небольшой зал приемов, не просто лишенный помпезной роскоши, но и кажущийся вовсе бедным. Все посетители делают так, но украдкой, чтобы не оскорбить хозяина. Гость же осматривался открыто, ничуть не таясь. По лицу пробежала легкая улыбка.
– Я много слышал разного
