но совершенно нежеланного. Они отдали бы всё, чтобы обняться и остаться в этом мгновении навсегда.
Только в такие моменты, люди начинают настолько ценить прошлое, что все обиды, недомолвки и претензии тают. Казалось, что эти двое никогда не ссорились, не доказывали друг другу свою правоту, не делали ошибок.
В памяти возникали только приятные воспоминания о заботе, любви, нежности, веселье, которые и есть самая главная ценность прожитого времени.
*
В подъезде эхом рассыпались неспешные шаги. Взрослый худой мужчина в дорогом тёмно-синем костюме-тройке поднимался по лестнице. Словно всем телом он собирал информацию о пространстве. Что-то явно не давало ему покоя.
Сконцентрированный взгляд ощупывал двери квартир.
Он что-то искал.
– Как мы могли это пропустить? Феликс опять закатит мне лекцию про профессионализм и бесконечное бытие, – нотки страдания и отвращения шли из самой души.
В подъезде пахло пылью, на полу валялись газеты с рекламой. Мужчина остановился на третьем этаже у простой железной двери с кривой табличкой «26» и советской круглой ручкой, которой никогда не будет пора на пенсию.
– Нет, гуманизм не к месту, – сказал он сам себе, шаря по карманам, – Почему я всегда забываю эти ключи? – посетовал он, уперев вопросительный взгляд в потолок.
Махнув рукой, мужчина вынул из кармана пиджака серебряный портсигар с дарственной гравировкой «Всё будет хорошо. Твоя Л.», в котором красовался ряд разноцветных длинных кристаллов.
Самый тонкий, еле жёлтый, с острым концом, вошёл в замочную скважину и дверь тут же отщёлкнулась.
– Вечер добрый, уважаемые, – произнёс мужчина властным громким голосом, медленно входя в квартиру.
*
– Макс, мы с тобой так давно, что могли бы просто молчать, но какой в этом смысл? Я хочу слышать твой голос, – словно случайно признала Марта, доставая маленькую баночку из холодильника, – Последняя горсть осталась. Сегодня всё последнее, – вздохнула она и высыпала содержимое банки в термос.
– Нам хватит до рассвета, – изображая бодрость, ответил Макс.
– Вещи я уже почти собрала. Документы, деньги, зарядки, бук – всё на месте. Крупное заберут утром. А из мелочи всё вроде подъёмное.
– Ты очень красивая.
Марта улыбнулась, старательно стирая грустные нотки с лица.
– Раз уж вечер такой выдался, подай орешки, пожалуйста.
Марта подвинула миску.
– Свечку что ли зажечь?
– Романтики захотелось? – удивился Макс.
– И её тоже. Хотя, что может быть романтичнее собранных вещей и висящего «завтра» над уже почти прошлой жизнью? – отвечала девушка.
– Я.
Она чиркнула спичкой и зажгла свечу.
– Ты…ты как этот огонёк. Сейчас есть и греешь, но не всегда сможешь быть рядом.
– Расслабься. Решение
