обратить внимание, и ремонт официально начался.
Ремонт – очень тривиальная и скучная вещь. Несмотря на то что Тяньлинь задействовал самых надежных своих людей, для них это была всего лишь работа ради денег. Что до меня – это мой единственный дом, где немало вещей, о которых нужно позаботиться.
Я не могла двигать правой рукой и пройти больше нескольких шагов, вот и приходилось во всем полагаться на Цзюйланя. К счастью, он прислушался ко мне и начитался разных статей, узнал о ремонте все, поэтому в целом я была рада поручить ему присматривать за процессом.
Мой помощник не отличался тактичностью и сдержанностью в общении с людьми, обычно свойственной таким беднякам. Напротив, вел он себя очень даже надменно, не умел угождать и даже безобидно привирать, чтобы смягчить собеседника. Хотя вместе с тем никогда не делал чего-то во вред себе. Я боялась, что между ним и рабочими возникнут разногласия, потому не раз просила его быть тактичным и не говорить слишком резко в случае, если они сделают что-то не так. Если же слова не помогут, то вместо выговора лучше позвонить Ван Тяньлиню и попросить навести порядок.
К моему удивлению, выяснилось, что нрав Цзюйланя совсем не такой, как я предполагала. Он оказался еще хуже. Этот человек требует совершенства во всем и привык раздавать приказы. Почти каждая его фраза казалась провокационной и оскорбительной, а на окружающих он смотрел как на дураков. Несколько рабочих поругались с ним в первый же день. Не будь я подругой Тяньлиня и в довесок пострадавшей девушкой, вызывающей жалость, думаю, они бы просто ушли, не закончив работу.
Я вспомнила то чувство, когда Цзюйлань сказал, что моя еда ужасна. Поэтому хорошо понимала рабочих. Если так подумать, он не делал ничего плохого. Бригада ведь должна знать, когда работает недостаточно хорошо или даже плохо, правда же? Хоть мой помощник и прямолинеен, но всегда основывается на фактах точно так же, как когда сказал, что мои блюда посредственны в сравнении с его готовкой.
Однако, как бы ни хотелось в глубине души встать на его сторону, сказать, что рабочие плохо знают свое дело, я не могла. Так сложилось, что Цзюйлань носил черную маску, а я – красную[22]: он пускал в ход кнут, а я – пряник. С лучезарной улыбкой я попросила простить «невежественного проверяющего» и, чтобы смягчить всеобщее негодование, пообещала угостить всех обедом.
Посвящать его в свой коварный план я не стала, а лишь вручила деньги и сказала, что необходимо приготовить обед для строителей, поэтому нужно купить побольше еды. Цзюйлань заносчив и мало похож на наемный персонал, но когда дело касается работы, то относится к ней со всей серьезностью. Если что-то говорю, он выполняет без лишних вопросов.
Как я и ожидала, он не халтурил, когда готовил для рабочих, и делал все так же, как для меня и моих друзей. Едва строители попробовали его обед, их враждебность тут же испарилась.
Я тихонько посмеялась. Неудивительно, что одна из прекрасных традиций предков – беседовать за столом. По вкусу легко понять чувства того, кто приготовил блюдо. Каким бы холодным
«Носить черную маску» (
