задумчиво согласился собеседник, откланявшись.
3. глава – Не доверяй чужим словам.
После посещения Старого кладбища, у констебля остался неудачный привкус, словно его гортань наполнилась теми ужасными запахами, что сопровождали погребальные церемонии. Видимо, подобный незримый след оставался у посетителей некрополя в назидание, тем, кто считал, будто смерть никогда не отыщет его за каменными стенами Прентвиля.
Еще раз, остановившись у входа и покосившись на огромные семейные склепы, инспектор краем глаза заметил невысокую девичью фигуру. Склонив голову и спрятав лицо за черным платком, она оплакивала обреченную душу своего родича. Рядом, утешая несчастную, стоял пожилой худощавый мужчина средних лет. Одежда выдавала в нем морского волка, либо одинокого служителя маяка. Не скрывая эмоций, сопровождающий прикрывал единственный глаз, другой был скрыт повязкой.
Встретившись взглядом с девушкой, мистер Форсберг быстро отвел глаза.
Следовало как можно скорее покинуть это царство обреченности и уныния, в противном случае, трясина несчастья еще долго будет будоражить сны впечатлительного служителя закона.
Быстро свернув на ремесленную площадь, констебль постарался поскорее стряхнуть с себя шелуху недавних воспоминаний. При этом не мешало бы переодеться, и сжечь почти новый жакет, вместе с этим невыносимым запахом. Но сейчас, к сожалению, просто не было времени. Из головы ни как не выходили слова могильщика.
'Неужели он углядел в моем кармане воронье перо? Или я всего-навсего ослышался?' – терзался сомнениями констебль.
– Мистер инспектор. Мистер инспектор, – окликнули служителя закона.
Перед Форсбергом стоял Смотрящий, который прошлой ночью охранял труп Ларкиса Фрита. Смущенно переминаясь с ноги на ногу, он нервно теребил полицейский котелок.
– Стенли? Что вы здесь делайте?
– Мистер Форсберг, я искал вас повсюду, – голос Смотрящего заметно дрогнул.
– Вот как, – инспектор был явно удивлен. – Что же заставило вас…
– Вы были правы. Ну, на счет возницы. Это все не к добру. Тем более в праздник Порока. Такие вещи случайно не происходят. Это явное предзнаменование! – перебив собеседника, затараторил полицейский.
– Простите, я не совсем понимаю, – Джинкс почувствовал как стремительно забилось сердце.
Полицейский быстро закивал и, повернувшись, указал на дальнюю улицу, туда, где кончалась граница цивилизованного города, и начинался квартал Отрешенных.
– Прошу вас, не задавайте пока вопросов. Я покажу. Все покажу! Пойдемте.
Джинкс не стал спорить.
Стенли Фишбор был славным малым, отдавшим всю жизнь служению закону, и редко чесал языком почем зря, а стало быть, десять раз думал перед тем как заводить подобные разговоры.
Высокие трех этажные дома резко сменились, старыми заброшенными лачугами и каменными, покосившимися
