никуда не исчезла, а терпение только уменьшалось. Злить тати никому не хотелось. Когда он кричал, из комнаты будто исчезал воздух, будто она должна треснуть, чтобы гром голоса тати вылетел, а кислород вернулся. Когда он кричал, морщины у него на лбу становились глубже, на лице выступали капли пота. К его ударам по столу все привыкли. Просто тихо ждали, пока он закончит. И молчали, надеясь не просто на то, что его гнев пройдет, а на то, что, если не подливать масла в огонь, прежний тати вернется.
V-образный вырез
В туалете колледжа Рейзл снимает кардиган, расстегивает блузку и убирает вещи в рюкзак. На секунду она обнажена, огромный бежевый лифчик на белой коже. Даже без одежды она остается хасидкой. Будто скромность – неотъемлемая ее часть, будто она никогда не сможет раздеться до конца, сколько бы слоев одежды она ни сняла. Этот лифчик явно предназначен для сокрытия.
Из рюкзака Рейзл достает черный свитер с V-образным вырезом. Чтобы добыть на него деньги, пришлось соврать мами – она сказала, что потеряла проездной на метро, и купила свитер в магазине рядом с кампусом. Натянув свитер, она выходит из кабинки посмотреться в зеркало; ткань оказалась более прозрачной, чем она предполагала, – из-под нее просвечивает ее бледная кожа. Линия между грудями тоже заметна, она спускается прямо в центр выреза. Рейзл чувствует, как по телу бегут мурашки. Те, кто не обращал на нее внимания, теперь смогут ее заметить. Она-то уж точно видит больше, чем раньше.
Подходя к аудитории, Рейзл вдруг чувствует прилив страха. Лицо пышет жаром, но пальцы, вцепившиеся в лямки рюкзака, ледяные, она их не чувствует. Верхняя часть ее туловища, обтянутая свитером, кажется частью чужого тела. На нижней по-прежнему длинная юбка. Ее можно было бы разрезать пополам; что-то из этого точно не ее: ноги или, наоборот, перед – то, что в интернете называется сиськами.
Рейзл приходит на пару заранее и садится подальше. Заходят остальные студенты, в том числе примечательно высокий парень. Он проходит мимо стульев с приделанными к ним столиками. У него на кофте большая цифра «десять», Рейзл знает: это значит, что он спортсмен. Рейзл чувствует на себе его взгляд, скользящий к вырезу. Или ей только кажется? Как только парень оказывается у нее за спиной, она начинает сомневаться. Раньше у нее такого не было. Страшно чувствовать себя выставленной напоказ, но при этом так волнительно быть заметной, возможно даже желанной для мужчины с такими большими руками, что ноутбук в них кажется детской игрушкой. Своими длинными белыми пальцами он мог бы подбросить ноутбук и с легкостью и грацией поймать, спасти от падения. Рубашка плотно прилегает к его плечам и груди, как свитер Рейзл плотно прилегает к ней. Что будет, если он снимет рубашку? Если она снимет свитер?
Уперев взгляд в стол, Рейзл занимает себя тетрадью и текстом, который им задали прочитать: «Супермен и я» Шермана Алекси[30]. Алекси описывает, как научился читать в три года, представляя, что написано в облачках с текстом в комиксах о Супермене, опираясь на картинки. Рейзл волнуется – вдруг и у нее над головой
Шерман Алекси (род. 1966) – американский писатель, поэт и сценарист. Самое известное его произведение – автобиографический роман «Абсолютно правдивый дневник индейца на полставки» (The Absolutely True Diary of a Part-Time Indian, 2007). (
