семидесятого года Вера Линн действительно хранила свое завещание у судьи, – отвечала Греве.
– В таком случае нам надо только получить к нему доступ?
– Судья письменно подтверждает, что твоя мать под расписку забрала завещание. – Греве помахала бумагой. – Забрала в тот день, когда совершила самоубийство.
Улав потер пальцами кончик носа, потом рот, потом подбородок.
– Мама забирает завещание, чтобы затем прыгнуть с Обрыва?
– В голове укладывается с трудом, – сказала Греве, – но выходит так.
Он засунул руки в карманы, прошелся по лестничной площадке.
– Каков здесь worst case[20], Греве?
Таков был его всегдашний принцип, его деловой секрет: когда эксперты по атомному оружию или климатологи выступали в САГА с докладами, Улав непременно спрашивал, до чего все может дойти в худшем случае, и соответственно выстраивал стратегии.
– Возможно, Вера хотела избавиться от завещания. Но worst case: она составила новое, юридически неоспоримое завещание, учитывающее интересы других ветвей семьи.
– Ханса и этих чертовых бергенцев, – проворчал Улав.
Ословская ветвь в Редерхёугене, сперва под богемным присмотром Веры, а позднее под его собственным надзором, очень разбогатела благодаря доходам группы САГА. А одноименный фонд вдобавок обеспечил их кое-чем еще более ценным – влиянием. Но надолго ли?
– Такие вот дела. – Греве кивнула на библиотеку. – Пора. Идем.
Глава 5. Значительные ценности
Итак, вопрос в том, где похоронить усопшую, – сказал похоронщик, упитанный краснощекий мужчина средних лет в темном костюме.
На сей счет Саша составила себе вполне обоснованное мнение и послушно подняла руку.
Четыре дня минуло с тех пор, как она нашла бабушку, и все время, днем и ночью, перед глазами у нее стояла эта картина: тело под обрывом, лежащее ничком, промокший вязаный жилет с гербом, темно-зеленый от воды. Никогда раньше Саша не находила покойников, видела и то очень-очень редко.
С собственными травмами она как-нибудь справится. Куда хуже было навалившееся на нее чувство вины. Вера повела себя странно, уже когда Саша задала наивный, дурацкий вопрос, может ли бабушка рассказать о кораблекрушении. И тем же вечером Вера положила конец всему.
– В Мемориале на Кладбище Спасителя? – предложил Сверре.
– Он уже потерял былой блеск, – буркнул Улав. – Либо переполнен, либо просто вышел у покойников из моды.
– Папа, – резко сказала Саша. – Нельзя так говорить.
– Отец похоронен на Западном кладбище, – продолжал Улав. – Западное вполне подойдет. Родственное захоронение, никаких вопросов не возникнет.
– Я против, – сказала Саша.
Все взгляды обратились на нее. Совещание происходило в библиотечном атриуме, светлом, круглом помещении радиусом примерно пять метров. Солнце светило в узкое окно, кольцом опоясывающее помещение,
Самый худший вариант (
