глазами. И в голосе Анастасии Николаевны зазвучала бесконечная тоска.
– Я знаю, ты даже проститься не подойдешь.
– Подойду, – сказала Майя.
Она знала, прежде чем уйти совсем, ей надо побывать на этом месте, примериться. Душа должна прийти в такое состояние, чтобы н сожалений, ни колебаний… Странно, сейчас Майе казалось, что самым горьким для нее будет – если в пещере ничего не окажется, только каменные стены. Если вся эта история – чистый обман, легенда. И надеяться больше не на что. Только на то, что они встретятся с Антоном после того, как настанет ее собственный срок.
Майя встала рано, и до обеда вместе с бабушкой занималась домашними делами, стараясь этим успокоить старушку. Как бы говоря – не сегодня. Но после обеда, когда бабушка прилегла и задремала, девушка отправилась в путь.
Ей хотелось выйти из деревни незаметно, чтобы никто не стал расспрашивать, куда она направляется, не навязался в попутчики. И Майе это удалось.
Лес начинался почти сразу за деревней, и девушка вступила в него не без трепета. Но, хотя она так давно тут не была – Майя начала узнавать и знакомые тропинки, которые были столько раз исхожены в детстве, и даже отдельные деревья. Дикую яблоню, на ветвях которой было так удобно сидеть вместе с подружками. Густой кустарник, где они устраивали себе «дом». Пережидали тут дождь, и так любили рассказывать друг другу страшные истории. Майя была лучшей рассказчицей.
Девушка слегка усмехнулась, но усмешка эта была горькой. Вон, подальше растет дуб, а внизу ствола у него что-то вроде дупла. Они использовали его как почтовый ящик. Причем передавали не только записки, но и конфеты.
Все вокруг было таким мирным, освещенным дневным солнцем, что казалось – нет тут места потустороннему. Вот уже слышен шум реки. Каждый год весной вода так высоко поднимается, что не узнать эту мирную речушку. Там, где летом устраивал пикник – все залито, а если все же пройти вперед в высоких рыбацких сапогах, то дно резко оборвется, и глубина там будет еще та. И шурша, друг за другом, точно вагоны состава – выплывают из-за поворота льдины.
Сейчас, узнавая знакомые места, Майя боялась увидеть то, о чем говорила бабушка – какое-нибудь растерзанное животное. Чем дальше шла, тем страшнее становилось. А вдруг и на нее неожиданно бросится женщина в черных лохмотьях?
«Что за глупости! – твердила себе Майя, – Во-первых, этого тысячу лет уже не случалось. Во-вторых, ты же и хочешь встретиться с ней. И, наконец, она не может растерзать тебя просто так, даже если ты и готова принести себя в жертву. Черная женщина должна дать что-то взамен».
Жертвы… Она вспомнила деревенских животных. Когда Майя приезжала сюда на каникулы, она относилась ко всем четвероногим так, как у себя в городе относилась бы к кошкам и собакам.
Большим облегчением для девочки было то, что бабушка не держала ни кроликов, ни свинью, ни бычков, словом никого, кого потом можно увидеть на столе.
У Анастасии Николаевне в курятнике жили куры и петух, столь нарядно-пестрый, что он казался девочке сказочным. Кроме того, его звонкий крик будил Майю по утрам, но она за него за это нисколько
