предложить встречаться и только тогда получив прямой отказ.
IV
После разговора между Варей и Жижевым в офисе возникла заметная напряжённость. Новый Жижев, приходя утром с налётом некой задумчивости, картинно нагнетал атмосферу.
Он небрежно обнажил несколько своих вредных привычек, ранее старательно сдерживаемых: оставлял немытую чашку в кофейном аппарате, так что остальным приходилось отставлять её в сторону; сидя за столом, отбивал каблуком по паркету мелкую дробь; звучно «цикал» ртом по возвращении с обеда.
Теперь все восемь часов рабочего дня напротив Вари жил пренеприятнейший тип. Чтобы усилить гнетущие флюиды, направленные в её сторону, общение с Алиной Жижев выстроил в диаметрально противоположном формате, то есть был сама любезность, насколько мог себе позволить.
– Алиночка, красотуля, поставишь печать? – сахарным голосом обратился Жижев.
– Пожалуйста, Рома.
– Спасибо, дорогая.
– Ах-хах!
Вернувшись на свое место с печатью на документе, Жижев уткнулся в него и ритмично застучал ногой по паркету.
Варе была хорошо видна лихорадочно трясущаяся начищенная до блеска черная туфля. Её это жутко раздражало. Тем временем, создавая видимость внимательного чтения документа, Жижев боковым зрением наблюдал, как его движения выводят из себя коллегу, и упивался злорадством. Варя решила переключиться и сделать паузу, прошла к кофейному аппарату, отставила в сторону грязную чашку Жижева.
– Варвара, сделай мне кофейка, а? Ты же все равно там, – поймав нужный момент, встрепенулся Жижев.
– Я уже отошла, – ответила Варя, возвращаясь на свое место.
Ей не хотелось выполнять указания Жижева, да ещё сделанные насмешливым, провоцирующим тоном.
– Ладно, сам сделаю, спасибо, конечно, – с напускным разочарованием бросил Роман.
Через минуту он продолжил отбивать дробь за столом, теперь «цыкая» кофе между зубами.
«Радио мне в помощь», – сказала про себя Варя, надевая наушники.
Музыка действительно спасала, скрадывая провокационные звуки, но эта туфля, она не унималась и тряслась, тряслась, тряслась!
На некоторое время Варе всё же удалось потерять из виду злосчастный объект, погрузившись в раздумья:
«Как же неудачно сложен внутренний мир некоторых людей! Находясь в плену своих прихотей и комплексов, они страдают в попытках получить то, что им не принадлежит и наверняка принадлежать не может. Мучаются и не допускают мысли о ненужности им этого. Ведь если человеку что-то действительно положено, предназначено стать взаимным, оно уже есть или обязательно будет, не может не быть. И вот ты видишь такого страдающего человека, решаешься ему помочь, облегчить боль, освободить от надуманного плена, протягиваешь дружескую руку, а он ещё больше злится, ещё больше мучается, перекидывает, изливает гнев на тебя, так как в себе держать его уже негде. Бедные, они выплескивают
