уверенность человека в завтрашнем дне, насаждает подчинённость судьбе, а также технически и медикаментозно эксплуатирует «первобытный мир бессознательного».
«Но чтобы у нас, в Советской республике?» – как-то без убеждения недоумевал Лев Михайлович.
«Вот и „чёрный день“», – обрывки мыслей Баны полоскались как вывешенное ею белье в ветреную погоду. Встревоженная дверь, меж тем, вслушивалась в чёткий марш неизвестных шагов, приближающихся из дали больничного коридора.
Вошли двое, в костюмах и с вопросами.
У одного в нагрудном кармане белой сорочки лежали и непартийно краснели пачкой сигареты Marlboro.
У другого на руке, при движениях, убегали от левой манжеты и возвращались обратно японские часы Casio с калькулятором. На металлическом браслете.
«Кто из вас Токэ Делинги? – формально, с ходу разобравшись в обстановке, спросил курящий. – Мы из КГБ. Капитан Эскуча, майор Хаке». Бана начала отчётливо различать оттенки «чёрного дня». Токэ никогда (даже в тюрьме) так остро ещё не ощущал переменчивость среды.
Допрашивал Токэ обладатель кожгалантерейного портфеля, командированный из Москвы в Гуджарати, по северному бледный следователь по особо важным делам КГБ СССР подполковник А. С. Лепак. Со сноровкой окулиста он третий час вился у глаз Токэ, методично задавая ему одни и те же вопросы.
– Сколько человек было в колонне?
– Какие они несли портреты, транспаранты, флаги?
– Скандировали ли они лозунги?
– Как это, беззвучно?
В начале четвёртого часа измочаленный допросом Токэ отчаянно попытался сам в последний раз объяснить следователю всё сначала.
«Банщик я», – Токэ мимически разыграл сцену «человек моется с мылом».
«Тёрщик-мекисэ», – Токэ исполнил два passe руками от себя к себе, растирая воображаемую спину клиента-муштари.
«Ну, напился, привиделось, думал, „всиосумасошиол“, обос… испугался то есть, сказал сестре, потащила к врачу. К вам не тащила».
Только после этого важный следователь к облегчению Токэ и радости капитана с майором, живших во время допроса мыслью о запоздалом плотном ужине по программе «Стандарты орнаментального гостеприимства», наконец, отступился.
«Вот вам пропуск, товарищ Делинги. Прекратите пить. Поддерживайте в здоровом теле, своём и сограждан, социалистический дух. О нашем разговоре, а также о том, что вы видели, – следователь заглянул в пугающую картонную папку „ДЕЛО“ с траурной чёрной тесёмкой, – в ночь на 8 июня 1983 года, никто не должен знать».
Не дожидаясь, пока Токэ выйдет из комнаты, капитан уже устроился наяривать на телефонном стрекучем диске:
– Алло, «Тросы», Бонда позови! Наш кабинет, два человека и гость… Добавь поросёнка. С выносом!
«Товарищ
