младость…
С нею праздник любви не забыт…
Уж близок день пасхальный, день весны?
Иль Рождества рассвет туманный?
Сегодня праздник: радостные сны
Обманут меня сказкою желанной!
Пусть я увижу стол с румяной уткой,
И дети за столом, здесь сын и дочь.
Так хочется развлечь нелепой шуткой
Гостей любимых, чтобы превозмочь
Гнёт трудных (так сложилось) отношений.
Не вышло? Нет. Я рада и тому,
Что Бог услышал давние моленья:
И дочь, и сын рядком в моем дому.
О, если бы еще приснилось
(Конца нет сладостным мечтам),
Что тяжкая обида позабылась,
Ошибки были тут и там.
Да, терять родных – терять себя,
Пустота растет на этом месте.
А оттает сердце, как земля,
Зазвенят в душе благие вести.
Я проснулась утром – сон пропал,
Дочка далеко, у самой Волги.
Дом мой бедный не слыхал
Ее походки долго, долго…
* * *
Жизнь в полвека все оценит, обнажит.
Давний гонор, как туман росой, осядет.
Человек совсем не прежним дорожит,
Не всегда с собой и миром ладит.
Он достоин пониманья и любви.
Я зову любовь, и ты ее зови!
К старикам под вечерок
гостья молодая
заглянула на часок.
Радость-то какая!
Зол морозец в январе,
щеки разрумянил.
В лучшей девица поре.
Обнимают Таню.
– Вот ватрушки на столе,
пирожки с капустой.
Ты садись да чай налей,
и тепло, и вкусно!
Суетятся старики,
и откуда смелость?
– Пировать мне не с руки,
час назад наелась,–
отмахнулась внученька,
глазками играя.
Бабе с дедом скучно так
сделалось – до края!
– По дороге,– говорит,–
подарили диски.
Будем слушать новый хит,
первый в модном списке.
Час проходит. Не вздохнуть,
хоть и рвется слово.
Сердце, кажется, чуть-чуть
защемило снова.
Наконец умолкли песни.
Срочно внучкой выпит чай.
От ватрушек в сумке тесно.
– Старички мои, гуд бай!
Дверь захлопнулась. Похоже,
воцарилась тишина.
– Песни потерпеть мы сможем,
лишь бы здесь была она.
– Так,
