вам? – подозрительно насупившись, спросил паренек.
– Да ты что? Не бойся, сынок. Не обидим.
Он практически насильно отвел своего собеседника в сторону от шумной очереди у шатра.
– Пойдем, по дороге все расскажу.
Их путь лежал вокруг подножия холма к западной его стороне.
– Не горюй, нас тоже когда-то не взяли, но мы все-таки обосновались здесь. Не так богато конечно, но ничего, жить можно.
Вскоре путники подошли к целому поселению из глинобитных низеньких домиков, ютившихся у западного склона, более крутого и каменистого, чем остальные склоны холма Ата.
Здесь селились те, кто не попал в Илион, но кому решительно некуда было возвращаться. Постепенно здесь собрались выходцы со всей Троады, а потому, как-то незаметно поселок получил название Троя.
Неизвестно, кто первый дал ему это имя, но оно прижилось.
Беспорядочно построенные низенькие домишки Трои составляли резкий контраст продуманной великолепной архитектуре Илиона – здесь не было того шика и богатства, однако в воздухе витало что-то особенное, характерное для малых поселений – искренняя доброта и радушие, приветливость, безыскусность и неспешность в противовес суете, жестокости и расчетливости большого города.
Маленькая бесправная деревня принимала новых жильцов, не требуя документов и не пытая зачем да почему – просто предоставляя кров и надежду отчаявшимся, задавленным нуждою людям, покинувшим родные места в поисках лучшей жизни. Они сами создавали ее – эту лучшую жизнь, и вскоре Илион, прежде смотревший с высока и презиравший такое соседство, Илион, считавший позором для себя снизойти до признания Трои, Илион, где не раз раздавались голоса уничтожить поселок, в конце концов, вынужден был признать его право на существование.
Более того, со временем здания большого города все ниже спускались с западного склона, пусть медленно, но верно город приближался к своему поселку.
Пока Илион неуклонно сползал с горы, Троя росла вокруг холма, опоясав западную сторону и захватывая все новые и новые участки. Это был естественный процесс слияния, помешать которому не мог ни Ил, ни кто-либо другой.
Кстати, заканчивая рассказ об Иле, нужно признать, что тот был на редкость удачливым человеком. Все, о чем он мечтал в юности воплотилось в реальность при жизни. Жена родила ему сына и дочь, и в старости Ил нянчил восемь внуков – пять мальчиков и троих девочек – что еще можно желать человеку? Ил умер вполне счастливым и довольным. Однако сын его, Лаомедонт не разделял уверенности отца, будто сами боги хранят город и потому незачем строить укрепления.
Боги – богами, рассуждал Лаомедонт, а хорошая стена еще никому не помешала.
При жизни родителя, Лаомедонт, как почтительный сын, не смел возражать отцу. Но сразу после смерти Ила новый правитель Илиона взялся осуществить столь грандиозное строительство. Этот новый царь уже не делил Илион и Трою, но считал их единым целым, признавая свершившийся факт. Он решил обнести крепкой стеной весь образовавшийся город, а жителей Трои признать полноправными гражданами Илиона.
Новое название оказалось проще и благозвучнее,
