для его творчества. Hе будь этого времени, скорее всего, его рукопись не была бы написана. И память о Казанове исчезла бы навсегда.
Хозяин жил в европейских столицах и посещал Дукс по случаю. Если бы граф фон Вальдштейн не поселил своего друга в скучном замке, а взял Казанову с собой в Париж или в Венецию, дал Казанове возможность блистать остроумием в салонах аристократов, весёлые истории авантюриста были бы рассказаны за бокалами с шампанским. Если бы наш старый ловелас был окружён прелестными посетительницами салонов аристократов, воспоминания о прошедших удовольствиях не посещали бы Казанову. И, вероятнее всего, никогда история авантюриста не была бы записана на бумаге. Из-за отсутствия у него времени, да и желания на написание рукописи.
Замок Дукс – роскошная провинциальная обитель, насчитывает не менее сотни комнат, залов, салонов и кабинетов. Но для старого Казановы замок стал бесконечным холодным лабиринтом. В парадной анфиладе комнат, среди изящной мебели, великолепной коллекции гобеленов и бесценных вещей, в тиши роскошных кабинетов бродила его беспросветная тоска. Слуги порой изводили старика мелкими пакостями. Общество замковой челяди окружало его. Это было хуже, чем одиночество.
В один из хмурых осенних дней, когда мелкий дождь барабанил в окна замка, а мысли были столь же унылы, как и вид из этих окон, старый авантюрист в отчаянии решил удалиться в монастырь. "Мне понятно ваше желание, сын мой, освободиться от груза прошлой жизни, под тяжестью которого прогибается ваша душа. Но ряса не делает монаха монахом", – назидательно ответил своему редкому гостю капеллан местной церкви после утренней службы.
Слова капеллана щебетали птицы в саду, их повторило выглянувшее к обеду солнце. И тогда, оставив идею бегства от судьбы, старик сел в замковой библиотеке за письменный стол и положил перед собой чистый лист бумаги. Какое-то время он задумчиво вертел перо в руках: "…Бежать, бежать от этой всепроникающей гнетущей тоски,…».
В далёком от привычных его молодости удовольствий замке Богемии Казанова начал вспоминать своё прошлое. Так он мог заново прожить каждый миг снова. Так он мог принести в это тоскливое место своего последнего пристанища шарм и блеск, которыми он старался окружить каждую минуту своей жизни. Стержнем характера этого авантюриста был вечный эгоизм. Казанова всегда говорил только о себе. Он не представлял о чём другом можно поведать миру. И он начал говорить о себе, погружаясь в воспоминания о путешествиях, воскрешая в памяти шалости юности и похождения зрелого возраста, вспоминать любовниц, друзей и врагов. Казанова начал свою рукопись.
Скука бытия может стать сильным порывом к творчеству, дорогой читатель. B затемнённую комнату, под свет лепестка свечи, приходят самые яркие воспоминания. Там создаются самые красочные картины жизни. После тюремного заключения Сервантеса мы наслаждаемся его Дон Кихотом.(36) Лучшими страницами французского писателя Стендаля мы обязаны мрачным годам его
