и есть, – поспешно сказал он. – У нас есть это взаимопонимание. Просто я, как ты знаешь, торгую всяким, поэтому не смог удержаться. Но я бы отдал тебе половину денег. А порез был случайностью. Клянусь жизнью жены.
– Ах, Хоб, серьезно? – Я постучала кончиком ножа по его подбородку, ухмыляясь. – Я была бы тронута, вот только жены у тебя нет.
– Если бы была. Я имел в виду, если бы была.
Ну и крыса. Я убрала нож, и Хоб привалился к стене. Он следил за тем, как флакон возвращается в мою сумку. Эти флаконы – мои валюта и позор. Это моя сила. Дюжины желанных воспоминаний. Каждый помечен знаком, напоминающим мне, чью память я украла. Женщина с палочкой, украшенной перьями. Мужчина в маске стрекозы. Капитан с золотым зубом. Хоб забрал тот, что называется «кровавое дельце», за неимением лучшего описания.
– Ты выбрал хорошее, – сказала я ему. – Довольно жестокое. Чтобы посмотреть такое, какой-нибудь извращенец хорошо заплатит.
Когда Хоб собрался усесться на ящик с компостом, я снова дала ему пощечину.
– Третье пекло! Это еще за что? – Он сорвал с головы вязаную шапку и прижал ткань к своему прыщавому лицу.
Мои пальцы впились в его сальные пряди и потянули в сторону, запрокидывая голову так, чтобы он глядел прямо на меня.
– Кому ты планировал его продать, Хоб? Для всех, кроме меня, это лишь костяная пыль.
А точнее, один мизинец, истолченный в тонкую пудру. Все, что нужно, – это несколько моих слов, после которых месмер открывал последний вздох, последние мгновения умерших. Я видела каждое воспоминание в своей сумке и оттого стала еще более сломленной.
Вырвав мою руку из своих волос, Хоб потянулся за цигаркой в карман и следом зажег ту одним касанием ладони. Глубоко затянувшись, он выдохнул коричневое облако дыма.
– Не может быть, что ты одна такая. Подумал, должны быть и еще.
Если когда-то он найдет альвера, подобного мне, я бы хотела об этом узнать. У меня были вопросы.
Задняя дверь магазина распахнулась, и здоровенный рыботорговец швырнул в проулок ведро селедочных голов. Нас он удостоил лишь взглядом. Без сомнений, перед ним было то еще зрелище: костлявая женщина с ножом и мужчина у ее ног. Рыботорговец принюхался, смахнул пыль со своей крысиной бородки, а затем снова захлопнул перед нами дверь.
Значит, в конце концов, не такая и необычная картина для трущоб.
Лишь когда дверь заперли на засов, я снова повернулась к Хобу.
– Хорошо, что у тебя есть то, что мне нужно, – прошептала я. – Иначе я бы с радостью поиграла в ошеломленную дамочку, а ты был бы жестоким вором.
Впервые в глазах Хоба мелькнуло что-то, похожее на страх.
– Тебя же убьют.
– Ох, Хоб. Не притворяйся, что тебе есть дело до кого-либо, кроме самого себя.
– Ну ладно. Что ты мне за это дашь?
– Судя по тому, что ты решился красть у меня, я бы сказала, что то, что ты до сих пор дышишь, – вполне себе оплата. – Он не знал, что мой
