считывать такие шероховатости при прослушивании его песен в этом альбоме и любых других записей. И как понимание огрехов звукозаписывающих студий может по-новому раскрыть для вас процесс создания музыки, точно так же понимание того, как наука отклоняется от верного пути, может многое сказать о процессе, благодаря которому мы постигаем новое знание.
Узнав о серьезных проблемах с тем, как мы занимаемся наукой, вы придете в замешательство. Сколько любопытных результатов, о которых вы читали в новостях и научно-популярных книгах или узнавали из документальных фильмов (открытий, настолько вас восхитивших, что вы поделились ими с друзьями, или заставивших вас переосмыслить устройство нашего мира), основаны на слабых исследованиях, которые нельзя воспроизвести? Сколько раз врач прописывал вам лекарство или метод лечения, сведения об эффективности которого зиждутся на ущербных данных? Сколько раз вы меняли свой рацион, покупательские привычки или какой-то другой аспект образа жизни, руководствуясь научным исследованием, только чтобы убедиться, что его результаты через несколько месяцев будут полностью опровергнуты в новом исследовании? Сколько раз государственные деятели устанавливали законы или вырабатывали политику, напрямую влияющую на жизнь людей, ссылаясь на научные результаты, не выдерживающие критики? Ответ на каждый из этих вопросов один: это происходило гораздо чаще, чем вам хотелось бы думать.
Наивно рассчитывать, что абсолютно каждое научное исследование будет истинным – неким отчетом о незыблемых фактах, который никогда не подвергнется пересмотру в будущих исследованиях. Мир для этого чересчур беспорядочен. Надеяться можно только на то, что наши научные исследования заслуживают доверия, то есть честно сообщают, что произошло в экспериментах. Если хваленая система рецензирования не способна оправдать это доверие, наука утрачивает одно из своих основных и наиболее ценных качеств, наряду со способностью делать то, что она делает лучше всего: коренным образом менять наш мир благодаря постепенному появлению и развитию новых знаний, технологий, методик и средств лечения.
Моя цель – восхвалять науку, а не хоронить ее. В этой книге я отнюдь не нападаю на саму науку или ее методы. Напротив, я защищаю научные методы и вообще научные принципы от того, как сейчас занимаются наукой. Беды, о которых мы будем говорить, так тревожат именно из-за важности науки: позволяя ей померкнуть, а прогрессу страшно забуксовать, мы подвергаем себя риску разрушить одно из величайших достижений нашего вида.
Однако нанесенный ущерб поправим. Теоретически – а возможно, и в практическом плане – наука все еще способна быть функциональной и надежной системой знаний, какой она нам и нужна. Пока мы будем обсуждать в этой книге череду научных провалов, стоит держать в голове позитивную мысль (дрожащий проблеск надежды и утешения, что вырывается из ящика Пандоры, наполненного мошенничеством, предвзятостью, недобросовестностью
