вашему превосходительству, – продолжал министр, – во время карательной операции гвардейцы разорили многие крестьянские владения. Их поля вытоптаны, и крестьяне едва способны прокормить свои семьи, не говоря уже о Княжеском Дворце.
– И что нам делать?
Брутус обвел глазами присутствующих. Его вопрос не был риторическим: паладин действительно искал хоть кого-нибудь, кто смог бы на него ответить. Но придворные избегали его взгляда. Ни один из них не захотел помочь ему, дать подсказку, совет…
Раньше было проще. Мэруин всегда ограничивал его полномочия, и Брутусу приходилось действовать в узких рамках дозволенного. И что бы он ни делал, Брутус был уверен – он поступает верно. Но сейчас больше никто не подсказывал, что правильно, а что могло привести к беде. Все ждали решений только от него.
От напряжения на лбу Брутуса выступили капли пота.
– Почему бы снова не отправить в предместья гвардейцев? – поинтересовался Брутус. – Пусть отберут у крестьян излишки еды.
– Разрешите возразить, ваше превосходительство… – подал голос первый министр. – У крестьян нет излишков. У них еле хватает запасов, чтобы пережить зиму.
– Кроме того, – добавил министр казначейства, – я предложил бы вам и вовсе отказаться от поставок провианта из столичных предместий. Их недавно охватила повальная болезнь, ваше превосходительство.
– Эм… болензь?
– Ваше превосходительство, наверное, помнит, что неделю назад я доложил о новой стратегии князя Тэруина.
Брутус покачал головой:
– Я бы сказал, нет, не помню.
– Я докладывал, ваше превосходительство, что князь Тэруин поставляет в предместья дешевые контрабандные товары, – напомнил министр казначейства.
– Их предпочитают покупать бедные горожане, – дополнил первый министр. – И таким образом оплачивают расходы князя Тэруина на войну с нами. Тем временем наши крестьяне и ремесленники разоряются.
– Так вот, ваше превосходительство, – продолжил министр казначейства. – Недавно стало известно, что вся контрабанда – провиант, изделия из дерева и тканей – отравлена. Контрабанду привозят из самого очага повальной болезни.
Не успел министр договорить, как воздух взорвался возмущенными возгласами:
– Какая подлость!
– Проклятый предатель!
– Трус!
За столом поднялся гул: придворные явно были потрясены этим известием.
Паладин Брутус полузакрыл глаза.
Он слушал, как придворные обсуждают шокирующую новость. Они были возмущены подлым трюком Тэруина, его хладнокровием и цинизмом.
Брутус ощущал чувства придворных… и по его телу разливалось приятное тепло. Он впитывал злобу, бешенство и гнев… Эти чувства возбуждали Брутуса, заставляли его кровь кипеть, а сердце биться чаще.
Наконец Брутус разжал пальцы и аккуратно сложил их «домиком».
