заметив, как вдруг напрягся хозяин. Его глаза потемнели, лоб пошел складками.
– Бог у нас один, – резко мотнул он в сторону изображения Солюса. – Наше Солнце, Господин Света и Урожая. Мне все равно, кому молятся люди из других стран, но смуглая, поцелованная светом женщина обязана помнить о едином боге. И одеваться должна, как одна из наших.
Он запнулся и, сурово сдвинув брови, пошел за заказом. Я выждал, пока хозяин удалится, приблизился к Элойн, и та указала мне на стул рядом с собой.
Я присел, не сводя с нее взгляда; в голове не переставал вертеться один вопрос.
– Джентльмен поступил бы иначе, – поджала губы певица. – Сперва подвел бы даму за ручку и усадил, а уж потом устроился сам. – Она многозначительно на меня посмотрела и усмехнулась.
Сыграно было неплохо, и в то же время Элойн дала мне понять, что мое поведение ее нисколько не раздражает.
– Возможно, для тебя эти слова станут потрясением, но я не джентльмен. Изобразить могу, да так, что комар носа не подточит. И все же…
– Хм… Что ж, хорошо.
Она придвинулась ко мне и обхватила сзади за плечи. Наверное, несмотря на прилагаемые усилия, меня пробила дрожь, однако плащ, подчинившись моей воле, ее скрыл.
Пальчик Элойн прошелся по воротнику. Она замерла, пристально разглядывая мое одеяние.
– Как странно…
– Что странно?
– Да твой плащ… – Ее глаза озадаченно сузились. – Я промокла насквозь, а на тебе – ни капли. – Элойн несколько раз моргнула, словно не была уверена в своем впечатлении. – На ощупь он теплый, как кожа человека, сидевшего на солнце. И он напоминает…
Она отпрянула, прикусив нижнюю губу.
Я промолчал. О моем плаще думали разное, и все же каждый находил для себя правдоподобный ответ: хорошее качество, необычный новейший материал…
Все проще, чем признать правду.
– Он напоминает кровь. – Элойн судорожно сглотнула. Смотрела она словно внутрь меня, пытаясь проникнуть в душу. – Что же это такое?
Я открыл было рот, однако певица остановила меня взмахом руки и все тем же странным взглядом уставилась в стол.
– Вокруг твоего плаща – кроваво-красная дымка. – В глазах Элойн забрезжила искра понимания, и она взглянула на меня так, словно только заметила.
Вокруг нас воцарилось безмолвие – наподобие того, что окутывало «Три сказания». На этот раз я с удовольствием его нарушил бы, однако не знал как. Молчание тянулось и тянулось, и я остро ощутил пустоту зала. Подобное безмолвие, став осязаемым, вполне может свести человека с ума.
– Хочу задать тебе один вопрос. Знаю, у меня нет на то права, поскольку я на твои отвечать не стала, и все же попробую.
Не в силах произнести ни слова, я молча кивнул.
– Ты – это он?
Она могла не продолжать. Трех слов вполне достаточно. Тем не менее я попытался уйти в сторону:
– Кто – он?
В ее глазах загорелся темный
