нее вполне определенная репутация. – Голос Элойн вдруг стал сухим и хрупким, словно керамическая ваза.
Я поздно осознал, какую сделал глупость, однако попытался исправить положение:
– Люди по большей части знакомы лишь со сплетнями об Эншае. Правду же могу рассказать только я. Кстати, разница действительно есть. Хороший сказитель всегда знает, когда следует испытать на публике магические умения, – история от этого только выиграет. Итак, позволишь ли ты просушить свое платье? – Я медленно вытянул руку и зажал между пальцами складку ее юбки.
– Договорились, – кивнула Элойн. – Все же тебе следует объяснить, почему свою одежду ты высушил прямо на себе, а я обязательно должна была скинуть платье.
По ее лицу промелькнула порочная улыбка, и мое тело окатила теплая волна. Вот только магия тут была ни при чем.
Сделав вид, что откашливаюсь, я взял паузу, ибо своему языку уже не доверял.
– Ощутить плетение непосредственно на себе и сохранить самообладание дано не каждому. Кроме того, мне не хотелось бы вторгаться в твою личную ауру.
Слегка отстранившись, Элойн прошептала, словно размышляя вслух:
– Не каждый мужчина задумается о том, что его поступки могут нарушить чужую ауру…
Мне вдруг захотелось положить руки ей на плечи, успокоить, однако, судя по ее напряженной позе, желаемого я не достиг бы. Элойн дрожала, словно лист под осенним ветром. Тронь его – сорвется с ветки и улетит.
Стараясь не делать лишних движений, я вновь заговорил:
– У человека имеются разные ауры. Далеко не все об этом знают, однако священные оболочки могут быть не только внутри нас, но и снаружи. – Я развел руки в стороны и очертил большой круг. – Каждый человек занимает невидимое глазу пространство, созданное одной из наших составляющих, и оно больше, чем физическое тело. Кто-то отождествляет его с душой, хотя они неправы. Плетение, к которому я прибегну, затронет этот невидимый кокон. Не знаю, какие ощущения ты испытаешь, потому и прошу удалиться за ширму и снять платье. Вот и все.
Оставалось надеяться, что мое объяснение успокоит Элойн.
Ответила она быстро, сделав пару шагов навстречу и прижавшись к моей груди. Мокрым платьем – к сухой рубахе. Впрочем, я нимало не возражал.
– Хотелось бы испытать это ощущение…
На подобный ответ я рассчитывал и, прикрыв глаза, погрузился в глубь граней восприятия.
Каждый из нас подсознательно осязает свой внешний кокон. Частенько от этого ощущения отмахиваются, считая его детскими выдумками или суевериями. Тем не менее оно существует – если угодно, можно назвать его шестым чувством. Точно такая же сверхъестественная способность проявляется у любого животного, почуявшего на себе посторонний взгляд.
И мы сознаем, когда нечто вторгается в нашу ауру. Неважно, зряч человек или слеп. Он знает.
Я впитал в себя ауру Элойн, тихо гудевшую, подобно вибрирующей струне мандолины. Кроме звука, мое внимание привлекло кое-что еще. Одна
