с прежней скоростью.
– Впечатляет, – почесал подбородок учитель. – Я в свое время справился далеко не сразу. У тебя дар, Ари.
Я просиял от его похвалы, хотя и сознавал, что ничего особенного пока не совершил. Похоже, своими первыми успехами я был обязан в основном тому, что рос при театре, под крылышком Халима. Не перечесть, сколько историй мне удалось услышать и запомнить во всех подробностях. Свободное время выдавалось по вечерам. Лежа в кровати, я мечтал и повторял то, что узнал за день. Ничего удивительного, что у меня развилось умение мыслить образно и удерживать в голове разнообразные картинки. Упражнения Маграба стали лишь следующим этапом на этом пути.
– Что чувствовал? – испытующе взглянул на меня учитель, явно совершая в уме какие-то подсчеты.
– Ну, как будто мою голову до отказа наполнили воздухом. Еще немного, и черепушка лопнула бы. А сверху на меня словно опустили огромную каменную плиту. Я ведь знал, что огонь движется, и боролся с ним, заставлял замереть. Боролся с двумя живыми существами: с собой и со своим представлением о том, как на самом деле ведет себя огонь.
Маграб что-то тихонько пробормотал себе под нос. Открыл рот, вздохнул и снова закрыл. Нахмурился, помолчал, и наконец его лицо разгладилось:
– Так и есть. Огонь и вправду живой. Никогда об этом не забывай. Я впечатлен тем, что ты делал со своим разумом, но нельзя забывать об осторожности, Ари.
Я округлил глаза, готовясь запротестовать, однако Маграб не дал мне сказать ни слова:
– Позволь закончить. – Он почесал лоб и прищурился, словно ушел в свои мысли. – В нашем мире немало сущностей, которые можно связать плетением. Чем лучше ты понимаешь их природу, тем проще будет действовать. Помни: произнося формулу плетения, ты обязан безусловно верить, что можешь навязать сущностям свою волю. Ничего здесь нельзя делать наполовину. Вера и воля должны быть совершенны и тверды, как сталь из Эразмуса. Выполняя плетение с участием огня, ты должен его понимать, ибо вполне можешь столкнуться с его сопротивлением. Огонь – живая, голодная и дикая субстанция. У него есть собственная воля, и ее следует уважать. Если ты его удержал – значит, сумел навязать ему свою волю. В то же время неподвижность противоречит его природе – огонь привык двигаться, расти, есть. Тот, кто забывает об уважении к его естеству во время плетения, подвергает опасности свои грани восприятия. Так и теряют контроль.
Я осмысливал речь Маграба, забыв, что зачерпнул полную ложку похлебки. Учитель выразился ясно: выполняя плетение, следует сдерживать свой разум. Ты должен быть бесстрастен и сосредоточен на том, что желаешь себе представить, а порой еще нужно понимать ту сущность, с которой взаимодействуешь, учитывать ее волю. Тут требуется бездна мастерства. Не зная, какого ответа ждет Маграб, я кивнул.
– Очень хорошо. – Он махнул рукой, показывая, что я могу доесть. – Знаю, ты готов начать хоть сегодня. И все же поверь: я пытаюсь учить тебя так, чтобы ты не устроил грандиозного пожара. Если не будешь осторожен, то спалишь себя изнутри, клянусь выменем господним!
Его
