как цирк, тоже клоунов хватает.
– Ты получаешь скидки только потому, что у тебя есть сиськи, – заявляет Марк.
– И я плачу за них каждый месяц от шести до десяти дней адской болью и кровотечением. Хочешь, поменяемся? Много ума не нужно, чтобы сворачивать шланг в улитку.
– Нет уж, спасибо. Мне и со шлангом хорошо.
– Знаешь, Марк… – Я медленно шагаю дальше по торговым рядам. – Мне всегда было интересно. Вот вы, когда на унитазе сидите, куда его деваете? Подвязываете, рукой придерживаете или через колено перекидываете?
Рядом раздается громкий раскатистый смех, и я поворачиваю голову. Рождественский заливается так, что чудом не давится собственной слюной, но все никак не может остановиться, привлекая к себе слишком много внимания. В груди теплеет, и я незаметно пытаюсь проморгаться и выпустить с выдохом лишнее напряжение.
– Кто-то еще слышал этот вопрос? – хрипит он.
– Ты первый счастливчик, – пожимаю я плечами. – Ответ будет?
Он качает головой, продолжая улыбаться, и наклоняется к моему лицу:
– Тут уж кому как повезло. Такой ответ устроит?
– Хм-м-м… А у тебя с этим как?
– А вот об этом, сестренка Диана, тебе придется только мечтать и догадываться.
– Жадина, – фыркаю я и шагаю дальше.
Проходим мимо прилавков, выбирая овощи. Пакеты тяжелеют. Грузный мужчина пролетает мимо, чиркнув острыми краями хвостов сушеной рыбы по моей руке.
– Эй! Смотри, куда прешь, курица! – бросает он.
– Прошу прощения, – спокойно отвечаю я.
– Какая воспитанная девочка, – хмыкает Марк. – Неужели ты никогда не выходишь из себя?
– Какой в этом смысл, если я все равно не могу никого убить? О! Нам туда!
За крайним прилавком стоит женщина лет сорока пяти с малиновым отливом на светлых волосах, а перед ней связки пышной зелени на любой вкус. То, что нужно.
– Ма-а-арк, – тяну я. – Твой выход.
– Что? Ты о чем?
– Не волнуйся, я все сделаю. От тебя нужно только присутствие и покорное молчание. Справишься?
Марк следует за мной к прилавку, и я принимаю его молчание за согласие. Вежливо здороваюсь с продавцом и тщательно выбираю травы. Петрушка, листовой салат, немного черемши. Хватаю пухлый зеленый пучок и разворачиваюсь, подсовывая его под нос Марку.
– Ты любишь кинзу? – провожу листьями по его подбородку и шее.
Глаза Марка вспыхивают предупреждающим огнем, но он продолжает держать рот на замке.
«Послушный мальчик».
– А как насчет рукколы? – продолжаю перебирать я.
Марк морщится, и я возвращаю рукколу на место. Передаю одобренную зелень продавцу и широко улыбаюсь.
– Какую скидку вы нам сделаете, если этот красавчик, – киваю за спину, – покажет вам сиськи?
Женщина смеется и разглядывает Марка, от которого я чувствую обжигающие волны недовольства, бьющие по позвонкам.
– Никакую.
