углубляясь в понимание себя, потакать своей природе или же восстать на свою слабость? Будет ли от восстания прок? Может ли трус от природы дорасти до мессианства (в самой абсурдности вопроса – ответ)? Как отделить заслугу человека от его изначальной, генетической основы (если всё так близко к химии, если так легко сделать идиотом и невозможно гением)? Чья заслуга – «твоя» гениальность? Что такое порок? Злоба? Зависть? Предательство? Переход неких границ. Вызванный трусостью. Заданной химией. Генетически предопределенной…
Есть какая-то непреходящая… непроходимая тупость во всех подобных рассуждениях. В самой постановке вопросов… В этих ответах: дело не в трусости, дело не в пороке, дело в самих границах. В «духовном зрении», исчезающем в случае победы дьявола, – границы исчезают, оставляя человека за гранью добра и зла, на стороне зла. Мы всё валим на трусость, а она ни при чем. На одной чаше весов – эта наша природная слабость, на другой – «духовное зрение», удивительней всего – тоже генетическое. Добру или злу мы принадлежим от рождения. Вот оно: порок вне нас. До нас. Пилат рожден Пилатом. Где выход? Иисус? Все что дано – момент выбора? Моление о чаше? Ради момента выбора затеян мир? «…Каждому достается по его вере». А вера-то у человека – откуда? Его ли выбор – вера? Момент выбора… Если и здесь его нет?..
Непреодолимая, отупляющая глухота этих вопросов. Ответов. Вот уж действительно: лбом о стену… Значит, что?.. Проникать в свою природу? Все больше мрачнея от собственной не-гениальности?.. Нет. Нет. Не в свою. Не в свою природу – в природу вещей. В мироздание. Единственное, что примиряет с самим собой. На что не жаль этой безделицы, этой…
– …Даст барыня водки –
Веселей будем гулять.
Даст барыня водки –
Ве-е-еселей будем гуля-я-ять!.. –
уходя над водой во все стороны сразу, замерла бесконечная песня…
Секунду назад заполнявшее эфир двухголосье сменилось мерным весельным плеском.
– Что за песня? – спросил Белоядову в спину Егорыч. – Никогда не слышал.
– Лирические вопросы – на корму… – махнул головой через плечо Белоядов.
– Что эта песня? – аккуратно положив весло на фальшборта, обернулся Егорыч к рулевому. – И почему лирические вопросы – вам?
В шерстяном тельнике, уже без штормовки, пышущий жаром Вульф хмыкнул:
– Тонуть будем – тоже на «вы»?.. «Не были б вы столь любезны протянуть соломинку»…
– Чего это мы будем тонуть… – усмехнулся Егорыч, на всякий случай оценивая на глазок расстояние до ближнего берега. – Я хорошо пла… (Наступи себе на язык!..)
– В ватничке? При плюс четырех?
– Ну, так уж и при плюс четырех… – на секунду опустив пальцы в воду, тут же выдернул их Егорыч… – Так все-таки: откуда песня?
– Песня?.. Вероятно, оттуда, откуда и мы с тобой… Предки наши, кричавшие: «Го! Мель!» – они ж не только кричали. Случалось,
