ему обо всём. Так началась работа на компании Р.Абрамовича и аффилированных к нему физических лиц.
Действительно, через несколько дней приехал П.Дроздов и вместе с ним, под охраной, несколько человек буквально с мешками денег. Инфляция тогда была невероятной, и, глядя на эти мешки, я подумал: «Так скоро и до «керенок» дойдем!». Поставили мешки у меня в кабинете, некоторые под столом, некоторые у стены. На перегородке, отделяющей сотрудников офиса и посетителей, поместили объявление о покупке акций. По-моему, начальная цена была 700 рублей за штуку. Стали ждать заводчан. Их реакция оказалась сродни цепной. Узнав, что акции («эту бумажку») можно продать и получить неплохие деньги, люди с первых дней буквально атаковали офис. Они выстраивались в длинную очередь, конец которой был у входа в проходную завода. Разговоры в ней были только об одном: «Лишь бы хватило денег».
Продвигалась очередь медленно, хотя и работали над оформлением договоров два оператора и брокер. Составлялись они в двух экземплярах, но многие пункты приходилось заполнять вручную: стороны договора, паспортные данные и юридический адрес покупателя, количество продаваемых акций, цена, сумма и ряд других. Мы строго следовали требованиям закона, и не поддавались на уговоры продавцов, что, дескать, давайте укажем количество акций, цену, мы распишемся, получим деньги, а все остальное вы сами заполните потом.
БЕЗДЕНЕЖЬЕ – ОСНОВНОЙ МОТИВ
Частично психологию людей того времени и обстоятельств, при которых они вынуждены были продавать свои акции, можно выразить следующими наблюдениями. Заводчанам крайне нужны были деньги. Зарплата задерживалась по несколько месяцев, а если выдавалась, то небольшими авансами, до пяти выплат в месяц, иногда натуральными продуктами, приобретенными заводом по бартеру в обмен на металлопрокат, рессору и другие изделия. Люди были измотаны хроническим безденежьем в то время, как, к примеру, на предприятиях железной дороги подобного не наблюдалось. Правда, в Чусовом это была единственная отрасль, находившаяся на плаву, на остальных всё было так же печально, как и на заводе. У многих усиливало депрессию и безнадёгу обстоятельство, которое в хорошие времена считалось примером для подражания, но в первой половине 1990-х годов играло отрицательную роль: семейные династии, работа близких родственников на одном предприятии, порой в одном цехе и в одной бригаде. Если не было денег, то перехватить их до получки было не у кого.
Сентябрь 1994 года был одним из тяжелейших для семей с детьми. Невозможно нормально, как это было раньше, подготовиться к школе: купить одежду, обувь, учебники, тетради, ранцы и многое другое, оплатить питание в школьной столовой, взять проездной на общественном транспорте. И когда появилась возможность продать акции, получить хоть какие-то «живые» деньги, заводчане ринулись в офис «Финансового Дома», беспокоясь об одном: «Лишь бы не кончились деньги!».
В подавляющем большинстве, наверное, процентов на 90, они не сознавали,
