по щеке и одарила поцелуем.
– Люблю смелых, а ты еще и красив… – шепнула она Йохану на ухо, обдав рыбным смрадом.
Губы пастуха покалывало, на кончике языка ощущался солоноватый привкус. Русалка вдруг перестала казаться ужасным монстром и превратилась в привлекательную женщину с рыбьим хвостом, чья чешуя сверкала жидким серебром.
– Хочешь погладить?
Колдунья притянула его к себе, черные локоны упали на грудь Йоханеса, оставив на рубахе влажные следы. Дрожащими пальцами юноша коснулся бедра русалки, ощутил бархатистость чешуек и услышал стон.
– Я сделал тебе больно? – удрученно спросил он, но в ответ получил насмешливый взгляд.
– Нисколько, мой дорогой. Уже очень давно ни один человеческий мужчина не прикасался ко мне, я истосковалась по теплу. – Колдунья поддела шнурок его рубашки ногтем и распустила узелок.
От смущения у Йохана загорелись щеки, тело охватил жар, который русалка мгновенно остудила, стянув с него рубаху и запечатлев на груди поцелуи (от них остались крохотные багровые следы укусов). Холодные, немного склизкие руки колдуньи погладили юношеские плечи и плоский живот.
От напряжения в висках застучало, дыхание перехватило, Йохан едва устоял на ногах. Сильные руки колдуньи успели подхватить юношу и уложили на песок. Всего на миг Йоханес увидел настоящую женщину – с длинными ногами, нежной, румяной кожей. Черные тугие локоны накрывали лицо юноши, когда колдунья склонялась над ним и до боли кусала-целовала его губы. Запах крови усилился, смешавшись с сыростью и вскружив пастуху голову. Волны с шумом ударялись о камни грота, убаюкивая любовников.
– Приходи еще… – донесся до пастуха напев колдуньи, выскользнувшей из объятий засыпающего Йохана.
Он пробудился от холода. Осмотревшись, юноша приподнялся на локтях и вскрикнул от боли: бедра, грудь и руки покрывали успевшие подсохнуть порезы, оставленные русалочьими плавниками. Самой колдуньи в гроте не оказалось. Растворилась, будто смытая волной ракушка.
Подобрав разорванную одежду, Йохан тяжело вздохнул и вернулся к стаду. О мертвой овце он даже не горевал, соврав отцу, что та сорвалась с утеса.
Агнес успела схватить госпожу за руку, прежде чем та пошла ко дну. Поднатужившись, служанка вытянула девушку на пристань. Времени, чтобы позвать на помощь Бастиана, не было.
– Помоги отнести госпожу в спальню, – взмолилась она, обернувшись к незаметно подплывшему Хаосу. Любопытство того стало удачей для старухи.
Тритон ощетинил плавники, зашипел и, смерив служанку презрительным взглядом, нырнул на глубину. От пристани отделилась волна и, накрыв тело Хаоса, окружила плотным водяным шаром и подняла в воздух.
– Выполняй, что приказано, и, возможно, я помогу тебе узнать, кто убийца твоих братьев, – прохрипела Агнес, держа над собой сжатую в кулак когтистую руку. Помолодевшие пальцы посеребрила чешуя. Морщины разгладились, вернув лицу прежнюю
