давящий, оценивающий, словно он сделал что-то великое и теперь ждал реакции.
– Вы все знали?! – воскликнула я, догадываясь до гениального, в кавычках, плана.
– Конечно, Луиза, – строго заметил отец, закуривая.
– Почему я была не в курсе?!
– Потому что это не твое дело, – хмыкнул мужчина, издевательски растянув губы.
– Не мое дело – угроза моей жизни?!
– Никакой угрозы не было, – нерешительно встрял Матиас, но я знала, что брат все равно на моей стороне, он считал, что в такие дела я должна быть посвящена. И с большой вероятностью вечером он явится в мою комнату с бутылкой виски.
– Ты преувеличиваешь, Луиза, – его голос был похож на яд, проникающий под кожу тонкими иглами. Тихий, темный и опасный, словно еще немного и угроза появится.
– Я не успела вернуться, а ты уже втянул меня во что-то.
– Лучше тебе и правда успокоиться, – нервный смешок сорвался с моих губ, я сложила руки на груди, отвернувшись к окну, за которым промелькивала когда-то любимая Испания. Сейчас же до боли раздражающая и кирпичиками крыш, и ярким солнцем, заставляющим щуриться, и суетой вокруг. Мне снова хотелось в Канаду. Там не было ни войн, ни страха, что однажды кто-то придет и все отберет. А ведь я замешана в бизнесе отца, и мне бы тоже пришлось отвечать за все его грязные дела, если бы кто-то решил копнуть поглубже.
– Да, Лу, сходи с подружками на шопинг. Поменяй прическу, маникюр, или что вы там делаете, – отмахнулся Матиас, по примеру отца, доставая сигарету.
– Вашими стараниями ни одной подруги у меня не осталось, – усмехнулась я, зная, что, мои проблемы никого не интересовали. – А водитель за подругу не сойдет.
– Возьми сестру, – предложил отец, я не сдержала порыв скривиться, отчего лицо изрезала гримаса отвращения вперемешку с ужасом. Столько времени наедине с ней я бы не выдержала.
– Что ты так кривишься, будто она тебе не сестра родная, а девка с панели?
– Она нет, я для нее да.
– Не неси бред, Лу. Она любит тебя точно так же, как я, – проговорил Матиас, притянув меня в медвежьи объятия, каждый раз заставляющие задумываться, как вообще в нем помещалась вся та жестокость, решительность и агрессия, что появлялась в делах. Отец всегда был вспыльчив, страшен, жесток и агрессивен. Матиас же мог быть нежным, спокойным, вдумчивым. Не знаю, объяснялось ли это его привязанностью ко мне или нежеланием быть похожим на отца, что при его внешности сделать довольно просто. Между ними не было ничего общего, кроме, пожалуй, высокого роста и взгляда, который легко внушал благоговейный ужас.
– Я рада, что тебе весело, – выплюнула я, высвобождаясь из цепкого кольца рук. Матиас тихо усмехнулся, отец потерял к нам интерес, с привычно серьезным лицом печатая что-то в телефоне. Взгляд снова скользнул по статной, почти величественной, фигуре, вызывая желание поежиться от всех слов, что хотели вырваться. Вряд ли когда-нибудь он поймет, что тащить своих детей в кучу
