хулят.
– Считаешь, зазря?
– Почём я знаю.
– А чего тут знать-то? Ко всякому делу подступаться нужно, исподволь подбираться, негоже нахрапом. Когда на цыпочках подойти, когда переждать, чтобы попривыкли к переменам, а ты как? Чего скандачка влетела-то? Сыпанула снегом так, будто за щекой держала долго, да прыснула, рассмешил кто, а остановиться не смогла. Тропки замело, дороги забросало… Кому куда выйти, так не видно, где ступать, да и ежели наступишь, нет недёжи, что сумеешь возвернуться.
Зима, то есть ты, ведаешь, чем хороша?
– И чем же?
– А вот слушай, запоминай.
Припорошила белым чёрное, украсила, дала пройтись по красивому, – зажмурилась, дабы осмотрелись стёжку пробили, испробовали снежинок вкус, сколь разнятся промеж собой, есть ли похожие.
– Сразу скажу, что нету. У меня без подделок, каждой всё своё.
– Так ты не дала изумиться мастерством своим с умением! Не дозволила улыбнуться всякой по-своему. Зато навалила горы до неба, – радуйтесь, мол. А в чём тут радость? Не подскажешь?
В лесу не пройти, ни веток, ни коры не достать, не докопаться до травы, не отбежать от недруга. Скольких обессилела, да обездолила – знать тошно. Ну, а что до города, – ни одна мать в здравом уме дитя от себя не отпустит погулять.
– А снежки? А баба снежная?
– Да какая баба, помилуй!? Потонет ребятёнок в том сугробе, замёрзнет, заплутает, дороги домой не отыщет, в двух шагах. Да что в двух, – один раз топнет, и с концами…
Долго вздорили зима с численником, заморочили вовсе природе бедовую голову – потёк сок со всех сугробов. В городах дома с лица сделались темны и заплаканы, лес же до стволов промок, поник ветвями, будто завял, а по стаявшим за одну только ночь тропкам забегали скорее обыкновенного мыши с землеройками, смыты нежданным половодьем с пригретых мест, ищут в смятении свои норы, но никак не найдут.
Старики говорят, всё хорошо в меру. Так-то оно так, да чего только не случается в миру… Чай не в келье живём, не на Соловках, под защитой трёх саженей сложенных из валунов стен хотя от лютого ворога, хоть от всякой непогоди.
Беспризорщина
Отец называл меня беспризорщиной, ребенком улицы, хотя это было не совсем так. Занятый от и до, я не успевал насытиться улицей, хотя помнил все трещины и неровности асфальта, каждую выбоину дороги, что в дождливый день наполнялись водой.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
