пить, пока Инсаэлия играла на флейте. Закатный свет пробивался через дыры в стенах и потолке, и древнее сооружение утопало в густом рыжем свету, а ветер одиноко и печально завывал в щелях, вторя флейте и составляя с ней дуэт.
Грустная мелодия лилась и лилась, как ручей. И не было ей конца. И печаль затапливала весь мир…
И в воображении моём я вновь увидел женщину… Ту женщину в чёрном…
Худая, с измождённым лицом, с длинными чёрными волосами. Она удивлённо смотрела на меня из-под вуали. А потом перевела взгляд на меч, что торчал из её живота. И на мою руку, сжимающую рукоять этого меча. Когда она это заметила, то прекратила гладить мою щёку и испуганно произнесла… Да… что же она произнесла…
– Содэрик… как же… это?!
Да, вот что она сказала…
Женщина в чёрном… Кто она? Откуда она меня знала? Почему назвала меня по имени?! И почему воспоминания о ней всё не оставляют меня и вызывают непонятное чувство печали и утраты?! Утраты чего-то важного, чего-то дорогого, ценного…
***
Наконец, девушка кончила играть, и наваждение рассеялось.
– Прекрасно, – сказал я, заметил, что слеза скатилась по моей щеке, и быстро смахнул её. – Прекрасно.
Я предложил ей вина. Она с сомнением посмотрела на бурдюк, потом всё же решилась взять его.
– Ой, отвратительно, – сказала она, оторвавшись от выпивки.
– Ты такая привереда?
– Ты забыл, что я из семьи виноделов?
– Ах да, точно.
Она окинула меня оценивающим взглядом.
– Ты довольно молод с виду. Сколько тебе?
– Ну уж постарше тебя, – с улыбкой ответил я. – Думаю, лет на шесть-семь.
– Мне восемнадцать, – сказала с гордостью она.
– А мне двадцать пять.
– И ты в таком возрасте ещё не обзавёлся женой?
– Жизнь военного наёмника… – ответил я. – Постоянно в походах, в сражениях. А что ты – тебе уже восемнадцать, а ты всё ещё не замужем? В деревнях, я знаю, обычно с этим делом долго не тянут.
Она фыркнула.
– Было бы за кого здесь идти…
После этого затянулась долгая молчаливая пауза, пока я пил и бессмысленно таращился на развалины, а девушка стояла рядом и смотрела на меня, время от времени поправляя свои волосы, которыми игрался ветер.
– Ты осмотрел развалины, – нарушила она молчание. – Что собираешься делать теперь?
Я посмотрел на башню, стоявшую рядом, и девушка проследила за моим взглядом.
Мы вошли внутрь и двинулись вверх по винтовой лестнице. Башня сохранилась лучше, чем остальное здание – в ней не было дыр, внутри не было разрухи. Винтовая лестница вела всё выше, мы миновали несколько этажей, и, наконец, добрались до самого верха.
Здесь была лишь круглая площадка да несколько огромных оконных проёмов, и больше ничего. С этой высоты мы могли видеть местность вокруг. Солнце уже спряталось
