звёзды.
– Что теперь? – спросила она.
– Я бы хотел остановиться на ночлег в вашей деревне.
– Я могу помочь подобрать тебе дом на ночь.
– Надеюсь на это, – сказал я и поклонился ей.
Мы покинули развалины и отправились в Луговицу.
***
Когда мы пришли в деревню, уже стемнело. Некая женщина бросилась к Инсаэлии и принялась её бранить за то, что та допоздна где-то пропадает. Заметив меня, женщина притихла.
– Мама, это странствующий воин, – с гордостью представила меня Инсаэлия.
– Просто «странствующий», – поправил её я. – Странник. Путешествую по этим землям.
Я поклонился и представился.
– Он спрашивал, нет ли в деревне места, где бы ему переночевать.
Женщина задумалась.
– Ну… возможно… у деда Идэнко можно остаться на ночь.
Они направились к небольшому домику, и я последовал за ними. На улице можно было встретить деревенских, которые ещё не разошлись по домам и не легли спать. Деревушка была небольшая, и жизнь здесь казалась довольно мирной и тихой.
На ходу Инсаэлия приветствовала деревенских и представляла им меня, сохраняя при этом, почему-то, торжественный вид.
Мы добрались до домика деда Идэнко, и дочь с матерью вошли внутрь, а я остался ждать снаружи.
Погода была прекрасной. Моё настроение было превосходным. Я наконец-то нашёл развалины, которые так долго искал! Одно лишь слегка расстраивало – в развалинах не оказалось того, что мне было нужно.
Зато я встретил прекрасную девушку. Нет, в самом деле, эта Инсаэлия Гринвайн – весьма интересная особа. Как же она очаровательна, как красива, и как приятно с ней проводить время! Эх, вот бы взять её с собой в путешествие… Да, пожалуй, такой спутник мне бы не помешал. И чёрт с тем, если она окажется болтлива, шумна или раздражительна – ради её красоты можно закрыть глаза на многое.
Дверь скрипнула, и из избы вышли трое – мать с дочерью и дед.
– Содэрик, – сказала девица. – Это дедушка Идэнко. Он согласился приютить тебя на ночь. Дедушка Идэнко, это путешественник Содэрик, он интересуется древними развалинами, что за лесом.
Старик был сед и бородат, согбен годами и выглядел печальным.
– Ждраштвуйте, молодой чшеловек, ждрашвуйте, – произнёс дед почти беззубым ртом. – Милошти прошу в мою хату. Жаконы гоштеприимштва обяжуют путников-де вшегда привечшать.
Я поклонился деду и вслед за ним направился в избу. Прежде чем я успел перешагнуть через порог, кто-то тронул меня за руку, и я обернулся.
Инсаэлия Гринвайн загадочно смотрела мне в глаза, и на губах её была лукавая ухмылка.
– Спокойной ночи, странник, – сказала она.
Я кивнул.
– Спокойной.
– Ты рано засыпаешь? – вдруг спросила она.
Я заподозрил, что в этих словах, должно быть, скрывается
