черные впились…«Русалка», конечно, выглядит поприятнее:
…легка, как тень ночная,
Бела, как ранний снег холмов,
Выходит женщина нагая
И молча села у брегов.
Забавно
А сколько нашего брата «живёт» в «Руслане и Людмиле»! Волшебник Черномор, кудесник Финн, колдунья Наина, ко всему прочему, говорящая голова витязя, живая и мёртвая вода… Не обходится без чертовщинки и в «Сказке о золотом петушке». Кто же может устоять против чар Шамаханской царицы? Мудрый звездочёт-скопец – и тот попал в её магические сети.
Занятно
Но «в своей тарелке» я себя чувствую только в «Сказке о попе и работнике его Балде». С удовольствием вспоминаю дни своего детства. Ах, каким же я был наивным сто девяносто лет назад! Где и когда могла родиться эта история? Только в Большом Болдине, в дни эпидемии холеры, 13 сентября 1830 года. После ссоры с будущей тёщей прошло чуть больше двух недель. Кто знает, может, Александр Сергеевич отчасти наделил попадью повадками Натальи Ивановны Гончаровой (Загряжской). Дед мой, Чёрт старый, тоже хорош! Бросил меня, как в топку, в сраженье с хитроумным Балдой. Я и море вокруг обеги, и лошадь на плечах снеси, и камень за тучку забрось. Понял я тогда, насколько коварны бывают русские мужики. А деду за мою немощь пришлось-таки расплатиться – отдал оброк попу. Впрочем, тот по жадности и воспользоваться им не успел, потому как с чертями связался.
Поучительно
Нет, зря людишки не берут нас в расчёт. Мы, как гвоздь в ботинке, как хлебные крошки на простыне, как комар в палатке, как кофейное пятно на белой блузке, не даём расслабиться и учим предвидеть последствия любых деяний на три шага вперёд. Так что не торопитесь, граждане, списывать нежить с баланса жизни.
Еда давно минувших дней, застолья старины глубокой, а также хитин, лигнин и целлюлоза в произведениях А. С. Пушкина
Еда давно минувших дней, застолья старины глубокой, а также хитин, лигнин и целлюлоза в произведениях А. С. Пушкина
Виктория Травкина
Саранча летела, летела
И села.
Сидела, сидела – всё съела
И вновь улетела.
Коллежский секретарь А. С. Пушкин
(из отчёта М. С. Воронцову)
В моём литературно-гастрономическом эссе речь пойдёт о еде, приготовленной на «литературной кухне» величайшего мастера слова – Александра Сергеевича Пушкина. Да простит мне читающий мир вольное переложение известной фразы из поэмы «Руслан и Людмила», написанной, как известно, юношей двадцати лет отроду, но это как ни крути – хит, а судьба хитов – ремейки.
Касаемо настолько лаконично описанных, а на деле совсем не лаконичных движений саранчи, вызвавшей в 1824—1825 годах голод в Малороссии, Крыму и Херсонской области, так, по всей видимости, двадцатипятилетнего Александра сия ситуация не особо волновала, хоть и был он государственным чиновником. Либо он, по некоторым
