оглянулась на Декера, не спускавшего с нее глаз.
– Здесь есть бумага или ручка, соответствующая записке или чернилам? – осведомился Амос.
– Ручка ширпотребовская, но схожих листков мы тут пока не нашли, – выложил Эндрюс. – Возможно, его принес убийца.
– Отпечатки на записке есть? – спросила Уайт.
– Нет.
– Если убийца принес листок, это попахивает предумышленностью, – отметила Уайт.
– Да, – согласился Декер. – Но в сочетании с маской и неистовой поножовщиной получается весьма противоречивое место преступления.
Оглядевшись, он заметил фото на прикроватной тумбочке. На фото была усопшая с мужчиной и подростком по бокам.
Взяв фото рукой в перчатке, Эндрюс сообщил:
– Конечно, это судья Камминс. И ее бывший муж Барри Дэвидсон, и их сын Тайлер. Судя по фону, снято в клубе.
– В каком клубе? – уточнила Уайт.
– «Харбор-клубе». Прямо вдоль побережья, минут пять. Они были его членами. Ну, судья была.
– А ее бывший и сын? Они члены?
– Мы связались с Барри Дэвидсоном. Он живет по соседству.
– Алиби?
– Он был с сыном. На этой неделе его очередь.
– Значит, сын – его алиби? – уточнил Декер.
– Да. Как я понимаю, мальчик сокрушен.
– Сколько ему?
– Семнадцать.
– Вы знаете ее бывшего и сына? – спросил Декер.
– Я знаком с Барри Дэвидсоном.
– И, очевидно, знаете этот клуб, раз узнали его по фото.
– Да, я тоже состою в «Харбор-клубе».
Амос окинул взглядом дорогостоящий костюм и туфли собеседника.
– Это ваш «Лексус» снаружи?
– Да, а что?
– Ничего. А «Мазда» – колеса Дреймонта?
– Да, – подтвердила Джейкобс, с тревогой глядя то на одного, то на другого.
– Итак, что вы предполагаете о случившемся здесь вчера ночью, агент Эндрюс? – спросил Декер.
Эндрюс бросил взгляд на Уайт и на минутку примолк, собираясь с мыслями.
– Я думаю, все выглядит достаточно ясно. Поскольку насильственного проникновения в дом не было, либо одна из дверей не была заперта, либо неизвестного или неизвестных впустили в дом добровольно. Тот факт, что судья была в нижнем белье, наводит на мысль, что Дреймонта застрелили первым. Судья, услышав шум из спальни, надела халат, спустилась на первый этаж, где и подверглась нападению. Побежала обратно в свою комнату – вероятно, чтобы запереться. Но не смогла. Там ее и убили. Потом оставили записку и завязали ей глаза.
– Если Дреймонт впустил злоумышленников, значит, должен был их знать. Либо он сам, либо они были знакомы с судьей, – присовокупила Уайт.
– Но если убийства произошли от полуночи до двух часов ночи, для гостей как-то поздновато, – заметил Декер.
– А не мог ли Дреймонт участвовать в этом – впустил злоумышленника,
