style="font-size:15px;"> – Что ж, не хотелось бы прерывать профессиональный разговор, парни, но… – встряла в разговор Уайт.
Обернувшись, они увидели ее стоящей всего в паре футов от них. Поглядев на нее, Декер спросил у Тайлера:
– Хочешь поговорить здесь или где-нибудь еще?
– Может, на пляже?
Уайт воззрилась на Амоса, построив брови домиком.
– Имеется в виду весь этот песок?
– Отлично, – подвел итог Декер. – Почему бы вам не обождать здесь, агент Уайт? И сообщить им, куда мы пошли.
Уайт хотела было запротестовать, но глянула на Тайлера и медленно кивнула.
– Само собой, я могу дать вам, футболистам, побыть наедине.
Двое великанов вышли, а Уайт оставалось лишь сесть в кресло и ждать, поджав губы и сверля взглядом удаляющуюся широкую спину Декера.
Глава 11
– Я… э-э, я сожалею насчет твоей матери, – сказал Декер, когда они добрались до песка и направились на юг. Амос разулся, снял носки и закатал брюки. Тайлер сбросил свои вьетнамки и понес их в руках. Декер при социальных контактах подобного рода всегда чувствовал себя неловко. В молодости, до травмы мозга, он мог быть чутким, участливым и даже говорливым. Теперь же, пройдя через околосмертные переживания, растерял все это напрочь.
– Мне все кажется, что я вот-вот проснусь и увижу, как она мне машет…
– Это я могу понять. Итак, когда же ты на самом деле видел свою мать в последний раз?
– На прошлой неделе я жил у нее, на этой неделе у папы.
– Трудно мотаться туда-сюда?
– Было поначалу, но потом вошел в колею. Ну, с мамой. Папа и колея – вещи почти несовместимые.
– Значит, в последний раз ты видел ее неделю назад?
– Нет, три дня назад обедал с ней в гольф-клубе. Там, где она живет.
– А разве она тогда не была в суде?
– Сказала, что после обеда свободна.
– Она выглядела нормально, не тревожилась?
– Не-а, в полном порядке.
– Ты хоть раз встречался с ее личным телохранителем?
– Нет. Когда я был с ней на прошлой неделе, телохранителей поблизости не было.
Эта реплика застала Декера врасплох, но он решил воздержаться от комментариев.
– Но когда-нибудь она говорила, что он у нее есть?
– Ага, упомянула за обедом. Я спросил, в чем дело.
– И что же она сказала?
– Сказала, что это из-за какой-то глупости, связанной с тем, что она судья, но искушать судьбу не хотела.
– Ничего более конкретного?
– Нет. Но она и раньше получала угрозы, и ничего.
– Тебя не тревожило, что тебе может угрожать опасность, пока ты там?
– Я уже большой мальчик, могу позаботиться о себе. Но за маму тревожился всегда. Психов хватает, знаете ли.
– Когда ты был там, не видел чего-нибудь
