с обнаженной головой и со слезами на глазах Кутузов впереди всего русского штаба. «Сама собою, по влечению сердца, стотысячная армия падала на колени и припадала челом к земле, которую готова была упоить до сытости своею кровью… – вспоминал очевидец Фёдор Глинка, будущий декабрист. – Когда кончилось молебстие, несколько голов поднялись к верху и послышалось: „орел парит!“ Главнокомандующий взглянул вверх, увидел плавающего в воздухе орла и тотчас обнажил свою седую голову. Ближайшие к нему закричали: ура! и этот крик повторился всем войском»53.
Бородинская битва началась в 6-м часу утра 26 августа с атаки французов против русского правого крыла. Ожесточение битвы росло с каждым часом. Солдаты обеих армий показывали образцы воинской доблести. Около 17 часов Наполеон прибыл на оставленную русскими Курганную высоту и оттуда обозрел русские позиции. Он увидел русские дивизии поредевшие, но не сломленные, готовые отражать новые атаки. «Успех дня достигнут, – заявил он в ответ на просьбы маршалов двинуть в бой нетронутую гвардию из 20 тыс. солдат, – но я должен заботиться об успехе всех кампании и для этого берегу мои резервы»54. «Не хочу разстроить мою гвардию. В трех тысячах верстах от Франции, не следует жертвовать последним резервом»55.
Постепенно бой затихал. Кутузов в эти вечерние часы выглядел удовлетворенным. Когда флигель-адъютант Л. А. Вольцоген, присланный к нему от Барклая за распоряжениями, стал говорить от себя, что «сражение проиграно», Кутузов резко возразил: «Что касается до сражения, то ход его известен мне самому как-нельзя лучше. Неприятель отражен на всех пунктах; завтра погоним его из священной земли русской»56. Вскоре после этого разговора Кутузов послал Барклаю де Толли и Дохтурову записки одинакового содержания, чтобы устроить все войско в порядок и завтра возобновить сражение.
Кутузов собирался дать новый бой, однако после разбора, узнав, что русские потери гораздо больше, чем предполагалось, около полуночи фельдмаршал дал приказ отступать. Еще до рассвета 27 августа русская армия оставила поле Бородино и выступила к Москве. По ведомостям из архива Военного министерства Франции Наполеон потерял при Бородино 6567 человек убитыми и 21519 раненными: всего – 28086 человек. Что же касается потерь среди русских, то они составили, по документу, хранившемуся в РГВИА, который был составлен Военно-ученым архивом Главного штаба Российской империи, 633 офицеров и 45 тыс. «нижних чинов».
Шильдер приводит цифры очищения местности от тел трупов: «В Бородине, по распоряжению графа Ростопчина, было сожжено 56.811 человеческих тел и 31.664 лошадиных трупов. Вообще, в Московской, Смоленской и Витебской губерниях было схоронено и сожжено более 213.000 тел, а в Вильне и вокруг этого города 53.000»57.
Потери русских говорят сами за себя. Чрезвычайная плотность боевого порядка, недостаточная маневренность на поле
Глинка Ф. Н. Очерки Бородинскаго сражения (воспоминания о 1812 годе). Часть 1. Москва, тип. Николая Степанова, 1839, стр. 39.
Троицкий Н. А. Россия забытая и неизвестная. Государственные деятели и полководцы. Фельдмаршал Кутузов. Мифы и реальность. Москва, Центрполиграф, 2002, стр. 190.
Богданович М. И. История Отечественной войны 1812 года, по достоверным источникам. Том II. СПб, тип. Торговаго Дома С. Струговщиков, 1859, стр. 219.
Там же, стр. 220. «С нашей стороны, в продолжение битвы, не участвовали в ней только четыре егерских полка, стоявшие с начала сражения на правом фланге позиции; а со стороны неприятеля – вся его гвардия, в числе около двадцати тысяч человек отборнаго войска. К тому же русския войска были оттеснены на позицию, не представлявшую никаких выгод в оборонительном отношении; за нею, в разстоянии около двух тысяч шагов, пролегал с нею в параллель, путь отступления к Москве. В таких обстоятельствах, наспупление Наполеоновской гвардии, поддержанной частью войск уже бывших в бою, могло иметь решительныя последствия» (там же, стр. 218). Извлечение из записок маршала графа Гувьон-Сен-Сира: «По исходу Можайскаго сражения, для меня очевидно, что если бы гвардия была введена вся в то время, когда только одна ея артиллерия была выставлена против колон Русской гвардии, т.е., в ту минуту, когда неприятель производил последние усилия, то веденая с стремительностью и пониманием дела, каким следовало было ожидать от ея начальников, под глазами и по голосу своего Императора, она совершила бы чудеса: что тогда Русская армия была бы не только побеждена, но и опрокинута, приведена в разстройство, частью истреблена, а остальные ея разсеяны к пределам Империи» (Чтение в Императорском Обществе Истории и Древностей Российских при Московском Университете. 1872. Книга 1. Москва. Бородинское сражение. С. 111). Извлечение из сочинения Тьера: «Но в продолжение этого вечера в палатке завоевателя не раздавались выражения радости и удивления, как раздавались они когда-то под Аустерлицем, под Иеною, под Фридландом» (там же, стр. 109).
Шильдер Н. К. Император Александр Первый. Его жизнь и царствование. Том III. СПб, А. С. Суворин, 1897, стр. 381.
