и мне стало очень спокойно. Смотря на Веронику сейчас, меня не переполняли ни жалость, ни сожаление. Я знал, что это ещё не конец терапии, что много чего ещё там, где не было ни одной живой души – за сознательной чертой её нынешней эгоистичной жизни. Знал, что с этим мы разберёмся и найдём всё, что скрыто или не поднято на поверхность. А сейчас она начинала делать очень робкие, но такие болезненные шаги искренности. Вскоре она многое сможет понять и принять, как опыт, смирится и перестанет стыдиться. Но «может», не значит «будет»…
– Я помогу тебе, не сомневайся. И не брошу тебя. Мы ещё не в конце, понимаешь?
Но время заканчивалось. Она готовилась уходить.
– Мы продолжим через неделю, Вероника, с этого места.
Она медленно встала.
– Алекс, как тебе это удаётся? Знаю, что не просто, но как? Это же всё… Так примитивно, – задумчиво и серьёзно спросила она.
Я смотрел на неё прямо и открыто, спасибо Кэтрин, и знал, чётко осознавал, что главное для неё сейчас – это моя поддержка.
– Я тебе помогу. Ты только этому не мешай и не бойся.
Она еле заметно улыбнулась и вышла. Я опустился в кресло и закрыл глаза.
Образы, воспоминания замелькали в сознании. Вот мы вместе поступаем в один и тот же университет. Тут нас знакомит случай, нелепый и романтичный. А дальше – нежная дружба, проверенная временем и доверием. И верность! Одна сплошная верность – слову, цели, друг другу. Она была эмоционально устойчивой, рациональной, сложной личностью. И только наедине не стеснялась быть уступчивой, терпеливой и влюблённой. Боже, может и действительно я всё испортил в тот момент? В момент решения связать наши жизни. Как одно прекрасное стремление и логичный поступок может искалечить две жизни, как? И как можно было поступить иначе? Тут я увидел подобное и в отношениях с Кэтрин. Я был честен с ней, как и с Вероникой, но Кэтрин тоже не могла остаться со мной…
Нет, не угадать, что предложит тебе жизнь. Можно быть уверенным только в себе, в своём выборе, поступках. Каким ты хочешь быть человеком, для себя, без показухи, внутри? И сможешь ли не ждать встречной оплаты за любовь или преданность? Но сложность в том, что даже после правильного поступка всё не обязательно будет цветным и радостным. Это просто ещё одна ступень, нужного оттенка, только определенно вверх, а не вниз.
Тревога утихла, мысли потекли ровнее, спокойнее. Я не любил больше Веронику и теперь спокойно смотрел на прошлое с ней. Меня не ранила наша связь, я не жалел. Это была уже не «моя Вероника», а носимая ветром эгоизма, человеческая тень. И она таяла, отчаянно цепляясь за то, что представлялось устойчивым ранее – власть чувств, страсть, обман, игра. Конечно, это всё казалось ей надёжной опорой, многие так живут. Но она, по природе своей, не из таких. Поэтому сейчас её настоящая сущность начинала враждовать со всем этим «удобством». У меня же появлялся сильный азарт найти то самое, откуда берут начало её слабости.
